– Тогда бы мы не узнали правду.
– Также приношу свои извинения за то, что не уделял вам должного внимания.
– Заняты были?
Встреченная парочка дам, похожих, как сестры-близняшки, которых специально нарядили в платья разного цвета, чтобы различить, заставила меня вспомнить об осанке.
Спину держать.
Хотя бы ради профилактики сколиоза.
– Ловил черную кошку в темной комнате. – Мне слышится в этом голосе насмешка.
– И как?
– Уже не уверен, что кошка и вправду существует.
Разговор снова рвется, и мы молчим. Кайя думает о чем-то своем, ему явно не до меня сейчас, а я не в состоянии подыскать вежливый предлог и удалиться.
И вообще, в сад – значит в сад.
Но их светлость вывел меня не в дворцовый парк с его идеальными формами, совершенными газонами и кустами, стриженными под шахматные фигуры. Этот сад начинался с арки, увитой лиловым виноградом. Ветки прогибались под тяжестью ягод, которые только-только начинали окрашиваться. Еще месяц, и виноград созреет. Пока же он, цепляясь тонкими усиками молодых побегов, расползался по колоннам и статуям. Из-под виноградного покрывала, словно из-под оброненной шали, выглядывала зелень дичающего газона. Дорожки, вымощенные желтым камнем, – обрывки нитей на разноцветной ткани, то появлялись, то исчезали под пологом кустов. Причудливые деревья поднимались к стеклянному потолку.
Каменные вазы, полные цветов. Крохотный фонтанчик в тени шатрового вяза. Пруд с белыми лилиями. И кованая, но легкая, словно не из металла – из кружева сделанная, – скамейка.
Сад был огромен…
Сад был великолепен!
– Мне нравится здесь бывать. – Кайя остановился у дерева с седым, каким-то бархатистым на вид стволом и с легкостью наклонил массивную ветвь. М-да, сил у их светлости определенно с избытком. Я слышала, как загудело дерево, готовое треснуть под рукой лорда. – Южная эйла. Видите цветы?
Мелкие желтоватые звездочки прятались меж глянцевых листьев.
– Сорвите и разотрите.
Цветы имели слабый лимонный запах. Может, они чернилоотмывающие? Хорошо бы… Да нет, чернила остались. А запах стал сильнее.
– А вы дерево на свободу отпустите или как? – поинтересовалась я, обнюхивая пальцы.
Кайя разжал руку. Свистнула, распрямляясь, ветка, задрожал ствол, а меня осыпало цветами, мелкими ягодками и трухой.
– Извините.
– Бывает. – Я вытащила из волос сухой лист, второй Кайя снял сам.
– Раскройте ладонь, – попросил он. – Запах цветов, соприкасаясь с кожей, меняется.
Я уже чувствую: не лимон, а что-то горьковатое… грейпфрут? И цитрус уходит. Полынь? Похоже, но не то. Сложный аромат, который никак не получается поймать. Но он становится резче, сильней.
Первый мотылек упал на ладонь откуда-то с ветки. Он завозился, расправляя белые с серебряным рисунком крылья. Крупный. С мохнатым, будто напудренным, тельцем, с антеннами усов и черными бусинами глаз. Мотылек не спешил улетать, но деловито исследовал мою ладонь.
А второй уже спешил на помощь.
– Полуночникам нравится этот запах. – Кайя протянул третьего мотылька.
Вот и четвертый…
Пятый опустился на волосы. Шестой, седьмой… и я все-таки сбилась со счета.
– Бабочки вам к лицу, – заметил Кайя.
– Это мотыльки!
– А есть разница?
– Огромная!
– Потом расскажете. – Кайя с самым серьезным видом протянул еще одного белокрылого полуночника. – Сейчас запах выветрится, и они улетят.
Жаль, мне понравилось. Хотя… вот оно, дерево. И Кайя рядом, чтобы цветочки достать. Подозреваю, что, если попросить хорошо, он и дерево свернет. Правда, тогда мотылькам негде будет жить…
Полуночники поднялись одновременно, и на мгновение я оказалась в белом пуховом облаке.
– Их привезли вместе с эйлой, говорят, эти деревья раньше росли повсюду, но теперь их почти не осталось.
Как и паладинов…
– Мой прадед устроил этот сад для прабабки. Она собирала растения со всего мира, особенно такие, которые могли исчезнуть. Бабка продолжила. А вот моей матери сад был не интересен. Но его сохранили. И будут сохранять.
Кайя вел меня по дорожке. Вдоль бордюра поднималась лаванда. И робкие маргаритки выглядывали из травы. Покачивала серьгами запоздалых соцветий акация…
– Почти все предпочитают парк. Наверное, потому, что он чище, удобней. Там дорожки широкие. И лабиринт есть. Еще кусты выстригают по-всякому. Ничего в этом не понимаю, но говорят, что так положено. Но там у меня отдохнуть не получается.
У пруда стояла косуля. Красная шубка с белыми пятнами, хвост-флаг и тонкие изящные рожки. Косуля обернулась и, смерив нас равнодушным взглядом, потянулась к воде.
– Завелись как-то, – сказал Кайя, пожав плечами. – Здесь много всякой мелочи.
Косуля не выглядела мелочью. Я видела их по телевизору и еще в зверинце, который был проездом и оставил странное послевкусие – удивление и жалость, но чтобы вот так, в парке… и чтобы подойти позволила. Лишь когда я протянула руку, чтобы погладить, косуля отпрянула.
– Они дикие, Иза. Просто не боятся. Но если хотите, то я вам поймаю.
Я представила, как Кайя носится по саду за ошалевшей от ужаса косулей. Хрустят деревья и, не выдержав столкновения с их светлостью, падают, погребая под ветвями редкие цветы. Косуля близка к обмороку, а я сижу, вся такая в кружевах и томительном ожидании…
– Не надо! Пусть… пусть бегает.
Косуля, не подозревая, насколько ей повезло, остановилась метрах в пяти и с пренаглым видом, не подобающим копытному, принялась объедать куст. А мы продолжили путь.
– Вы ведь хотели поговорить о чем-то? – напомнил Кайя.
– Да… о девочках. Им нужна семья. И я подумала, что, возможно…
Не получается у меня внятно мысли излагать, но Кайя слушает не перебивая. И когда я замолкаю, говорит:
– Я рад, что вы занялись этой проблемой, но…
Вот сейчас очередную мою гениальную идею выкорчуют на корню.
– …но я попрошу вас довести дело. Составьте список. И мы вместе посмотрим, кому из выбранных вами семей можно доверить ребенка.
Моя инициатива принята? И мне же придется воплощать идею в жизнь. Как-то я на такое не рассчитывала.
– На свадьбу приедут все, кто имеет герб. И вам не составит труда поговорить с тем или иным человеком…
Конечно, не составит. Я только и делаю, что веду светские беседы, изъясняясь с подобающей изысканностью.
– Дело в том, – Кайя приподнял ветвь, перегородившую тропу, – что моя просьба будет воспринята как приказ.
