А приказывать в подобном деле не следует. Я понимаю. И, соглашаясь, перехожу ко второму пункту.
– Еще мне нужно найти Сержанта.
– Зачем? – И снова этот тон, от которого я цепенею.
– Хотела спасибо сказать. И вообще как-то неудобно получилось… ушла, и все.
– Изольда, не думаю, что кто-то на вас обиделся. Семья умеет быть благодарной.
То есть встретиться не выйдет. Спасибо сказали за меня, и нашей светлости рекомендуют забыть неприятное происшествие?
– Сержант и его люди получили работу. Не следует их отвлекать.
Щелчок по носу, несколько болезненный для самолюбия, и я замолкаю.
Мы идем мимо очередного фонтана, на сей раз неработающего. И странного растения, безлистные стебли которого топорщятся колючками. По горбатому мостику, переброшенному через ручей, и вдоль аллеи статуй.
– Не сердитесь, Иза. Никто не желает вас обидеть. Вы же сказали не все, что собирались?
Его проницательность раздражает. И да, у меня остался еще один невыясненный вопрос.
– Мне доставили платье… – Черт, я не знаю, как объяснить ему, чем именно оно мне не нравится и почему я не хочу его надевать. Платье безумно дорогое и, возможно, идеальное по меркам местной моды. А у меня капризы.
– Это… оно, безусловно, очень красивое… – Я вздохнула, отпуская язык на свободу, но в кои-то веки он свободы не желал.
– Вы так не думаете.
– Его шили не для меня. Я понимаю, что у вас здесь свои правила! И вы планировали другую свадьбу, но… я не могу выходить замуж в чужом платье! Пусть даже перешитом. Это обидно, в конце-то концов!
Вот и высказалась.
– Иза, посмотрите на меня, пожалуйста.
Посмотрю. Мне не сложно. На него даже приятно смотреть. И черные ленты на солнце уже не черные – темно-лиловые. Они медленно перетекают друг в друга, словно старые гадюки, которым слишком лениво двигаться под раскаленной кожей.
– Я не знал, что это не ваше платье. Мне просто сообщили, что оно готово, и я велел отправить его вам.
То есть прекрасная леди Лоу заказала платье заранее? Пребывая в полной уверенности, что свадьбе быть? А когда платье стало не нужно, его просто перешили? Действительно, чего зря ресурс тратить.
И от этого почему-то еще горше.
– Поверьте, Иза, я бы в жизни не рискнул отдать платье одной женщины другой женщине. Помнится, как-то в мастерской перепутали заказы и платье моей матери сшили по меркам леди Аннет. Я вам про нее рассказывал, кажется.
Аллея вывела на поляну с беседкой. Резная, некогда окрашенная в нежно-розовый цвет, она потемнела, но не стала выглядеть хуже.
А за беседкой были качели.
Я тысячу лет не каталась на качелях!
– Скандал вышел знатный, – продолжил Кайя. – Моя мать впервые позволила себе выражаться так, как не подобает выражаться леди. И щеткой для волос в отца швырнула… попала, кстати.
Сильная женщина. Уважаю.
– Если и вам хочется чем-нибудь швырнуть в меня, то я выдержу. Но лучше – закажите себе другое платье.
– Какое захочу?
Я подошла к качелям. Старые, как и все в парке. Но врытые в землю столбы выглядят крепкими, как и цепи, на которых закреплено плетеное сиденье. Вес мой оно выдержало.
– Какое вам будет угодно. – Кайя провел ладонью по цепи, не то проверяя целостность, не то от ржавчины протирая. – Но мне бы хотелось, чтобы вы поняли: люди здесь довольно консервативны.
И голые коленки невесты повергнут их в многовековой стресс. Так и быть, пощадим психику местного населения, воздержавшись от экстрима. Я точно знаю, какое платье хочу. Осталось найти того, кто готов его сшить.
– Вы не боитесь высоты? – уточнил Кайя, прежде чем подтолкнуть качели к зеленому пологу.
– Не боюсь…
Только юбки мешают летать.
У Изольды замечательный смех, громкий и живой. Кайя давно не слышал такого.
Леди улыбались вежливо, загадочно, томно… сотни и сотни улыбок, значение каждой приходилось разгадывать. И от этого Кайя тоже уставал.
Сейчас отпускало.
Качели устремлялись к небу, чтобы на мгновение задержаться на высшей точке и упасть вниз. А потом снова вверх… Изольда запрокидывала голову, и темные волосы соприкасались с воротничком. Юбки то опадали, то распускались шелковым цветком.
– Выше! Еще выше! Пожалуйста!
Как ребенок. Но почему бы и нет?
Чужая грязь сползала медленно. И вроде бы привыкаешь, учишься закрываться, управлять, гасить, но потом случается что-то, что с легкостью пробивает защиту. Сегодняшний нырок в дерьмо спас Кайя от необдуманного решения.
Оно было бы законно.
Но неверно.
– О чем вы думаете?
Даже когда полет был прерван – Кайя в какой-то миг просто осознал, что хватит, – Изольда продолжила раскачиваться, отталкиваясь носочками от травы.
Травинки прилипли к юбке, и в разрезе рукава застряли белые лепестки эйлы. А капелька чернил на шее, лиловая мушка, дразнила невозможностью прикоснуться, пусть даже в саду нет галереи.
– Думаю о том, что должен вас поблагодарить. Это ведь была ваша идея? Привести мальчика?
– Моя, – призналась Изольда, склоняя голову набок. – А я решила, что вы ругать станете. Что нельзя мешать суду и все такое…
Кайя и вправду готов был, когда увидел, когда шел, пытаясь отделаться от навязанных чужих эмоций, что держались прочно, словно принадлежали ему. А Изольда улыбнулась, расправила юбки, закрывая того самого светловолосого мальчишку, и Кайя отпустило.
Не способен он ругать Изольду.
– Вы мне помогли.
– Вы собирались его отпустить. – Иза закусила губу, как будто сдерживая себя. Она тоже считает, что Кайя не прав.
– У нас не было доказательств.
– Я понимаю. Нет, я действительно понимаю, что надо по закону. Что правильно, если по закону, но… я не хотела, чтобы вы его отпускали. Дядюшка сказал, что вы его не слышите. То есть что слышите, но он скрывается. А вы мысли не читаете?
– Нет.
Еще чего не хватало. Кайя и без мыслей достаточно.
– Это хорошо. Иногда ведь думается всякое… и… и я подумала, что надо сделать, чтобы вы услышали. Настоящего.
И привела мальчишку, заставив Мюрича на миг выглянуть из раковины. Он и выглянул, сначала на миг, а поняв, что раскрыт, и полностью выполз, плеснув в Кайя всем, что накопилось.
Гниль. Сопревшая душа разваливается на части.
Слизь.
Ненависть.
Похоть настолько сильная, что Кайя затошнило.
