– Ты что, папулька, так сильно боишься кремлёвского Куратора? – спросила Надя.
– Ещё как боюсь! – простодушно ответил Змий. – Я уверен, что эта сволочь мечтает прибрать к рукам мой бизнес, плоды моих долголетних трудов и усилий. Но пока ему не удаётся, поскольку все нити «Альбеги» я держу в своих руках. Но не дай бог, Куратор возьмется за дело всерьез! Тогда пиши пропало – ради собственных меркантильных интересов он способен уничтожить весь мир. Вот что будет поистине страшно! Вот почему, доченька, я и затеял с тобой… мерзкое выяснение отношений, глупую игру в правду. Мне нужно, чтобы именно ты, доченька, унаследовала «Альбегу инк».
– Ты с ума сошёл! Я призвана лечить людей, а не убивать их радиоактивной заразой! Не желаю даже слышать ничего подобного! – искренне возмутилась Надя.
– Любая сущность всегда предполагает свою противоположность, – витиевато и многозначительно промолвил Змий. – Короче говоря, доченька, унаследовав мой бизнес, ты можешь спасти множество жизней. Попади «Альбега» в чужие руки, не избежать глобальной беды. Понимаешь? Скажу тебе откровенно: сейчас мне предстоит завершить уникальный контракт с иранцами стоимостью в десять миллиардов долларов. Ты только представь себе сумму! Я давно для себя решил: вот закончу последнюю сделку – и уничтожу «Альбегу». Хотя наверняка мне это будет стоить жизни. Я сотру всё в памяти «Сократа», и баста.
– Какого ещё Сократа? – насторожилась дочь.
– Моего верного помощника и собеседника. Я имею в виду мой компьютер.
– А что тебе мешает сделать то же самое прямо сейчас?
– Нет, сейчас невозможно. От заказчика я уже получил авансом треть суммы по контракту, поэтому обязан довести дело до конца. Иначе не только мне конец, но погибнешь и ты, а моё имя будет проклято. Допустить такое я никак не могу. В общем, соглашайся, доченька, стать моей наследницей. И дело не только в десяти миллиардах! Соскакивать с такой вершины не очень-то просто. Повторяю: мне страшно не за себя – за тебя. Только ты сумеешь постепенно свернуть проект.
– Понятно, папулька, можешь не продолжать. Теперь мне хотя бы понятно, почему ты решил открыться передо мной. Но о чем ты думал раньше, отец?
– Сначала просто зарабатывал деньги. Потом, когда ты подросла, все делал ради тебя.
– А где же была твоя элементарная человеческая совесть? – всхлипнула вдруг Надежда.
Она заплакала потому, что в тот момент ей стало беспредельно жалко отца. Но ещё больше она пожалела себя, ибо внутренне уже осознавала, что ей поневоле придётся вступить в сговор со Змием. Честно сказать, невообразимо сладостно звучала цифра в десять миллиардов долларов! Да и «соломка», которую умело подстелил Змий, сыграла свою роль.
– Совесть, доченька, понятие аморфное и неосязаемое, – вкрадчиво произнес старик. – Тем более, что товар этот, признаться, нынче не в ходу. А уж, когда речь идет о конкретной, баснословной сумме… Не сегодня-завтра я отойду в мир иной и кому же достанется моё наследство? Я очень не хочу, чтобы оно оказалось в руках Куратора.
– Оно и не окажется у него! – неожиданно вспыхнув, решительно вскричала Надя. – Но я все-таки должна подумать, переварить лавину информации. Хотя нет, не надо. Нечего тут думать. Пойдем к твоему «Сократу»! Ты мне должен детально объяснить, что к чему в твоей «Альбеге».
– Господи, благодарю тебя! – воздев кверху худые руки, с пафосом воскликнул Змий. Но дочь остановила его:
– Не надо про бога. И благодарить никого не надо. Пошлятина несусветная при таких-то делах…
Когда часа через два отец и дочь закончили первый урок по управлению синдикатом, Олег Евгеньевич неожиданно спросил:
– Доченька, а где сейчас твой Свиридов?
– Почему «мой»?! И почему я должна знать, где он находится?!
Лицо Надежды мгновенно покрылось предательским румянцем.
– Я ж отец и все понимаю. Да и твои глаза выдали тебя. Мужик-то он и вправду, как говорится, на все сто! Но как ни крути гэбэшник, хоть и из МИДа. Бывших гэбэшников не бывает… Я к тому о нем вспомнил, что если он в данный момент в Лондоне, то ему грозит серьезная опасность.
– Папулька, о чём ты говоришь? Какая может грозить опасность дипломату такого уровня?
– Может, доченька, может! Рассказывая тебе, как устроена моя, а теперь твоя компания, я невольно сообразил: его имя упоминал недавно один очень опасный человек. Свиридова ему поручено ликвидировать! Лишь теперь, сопоставив факты, я понял, что речь шла именно о нем. И вообще, боюсь, что парень клеился к тебе неспроста – ему нужно найти выходы на меня, ну, то есть на «Альбегу»…
– Значит, он всё-таки играл со мной, – после короткого раздумья, словно сама себе, сказала Надя.
– Кто точно может знать? Играл парень, да и заигрался, втрескался в тебя по уши. Такое тоже возможно.
Старческое тело Олега Евгеньевича неожиданно сотряслось от смеха.
– Ты так думаешь? Или меня успокаиваешь? – с надеждой в голосе спросила дочь.
– Уверен. Как и в том, что необходимо предупредить его об опасности. Несколько дней назад потенциальный убийца сидел в моем доме. Механизм запущен, и я в данном случае не властен его остановить! Может, ты что придумаешь?
Первым делом Надя бросилась к мобильному телефону с наивным намерением немедленно связаться с любимым мужчиной. Благо был повод, не позволявший потерять свое достоинство.
Глава 15. Поджог в Форестхилле
– Ну и долго мы будем шататься и помирать с тоски зелёной? Как я и предполагал, наша авантюра с расследованием зашла в тупик. Так что, думаю, в Лондоне делать больше нечего… – недовольным тоном произнес Багрянский.
Друзья бродили по Британскому музею, лениво посматривая на египетские статуи. Однако разговор то и дело возвращался к скользкой теме.
– Да-а… Жаль, нельзя быть одновременно весёлым, трезвым и умным… – неизвестно к кому обращаясь, философски изрёк Духон. – И всё-таки жизнь прекрасна и удивительна, Лёвушка!
– Ага, если правильно подобрать антидепрессанты. Тогда ты и умный, и весёлый, – живо добавил Багрянский.
– Неостроумно, – спокойно заметил Духон, оглядываясь по сторонам. – Надо же отдавать себе отчёт, с какой целью мы здесь находимся. Через полчаса сюда приедет Мацкевич… Кстати, старик, тебе не кажется, что полковник в последние дни странно себя ведёт? Ничего не докладывает о ходе расследования, а между тем часто куда-то исчезает. Уж не завелась ли здесь у него какая-нибудь леди?
– Господи, Саша, о чем ты таком говоришь? Где Леонид Сергеевич и где леди?! Как тебе могло прийти в голову столь кощунственное подозрение?! У него лишь одна леди, дома ждет с борщом наготове, – с явной обидой в голосе за Мацкевича и его супругу произнес Багрянский. – Пойдем скорее на выход, а то уже голова кружится, статуи вот-вот начнут на меня падать. Сам же говоришь, что Мацкевич на подходе.
