Свиридов лежал в своей шикарной квартирке на кожаном диване и испытывал нестерпимую острую боль в плече. Он периодически погружался в полузабытье, но усилием воли заставлял себя очнуться. В принципе ранение не было опасным для жизни. В любом госпитале его заштопали бы в одночасье. Но в домашних условиях, без помощи медиков, рана становилась реальной угрозой. Сколько еще она может кровоточить? Да и как бы нагноение не началось. Так ведь и загнуться можно.
«Вот они, превратности судьбы! – стараясь не терять присутствие духа, думал Игорь. – В каких передрягах пришлось побывать, и ни одной царапины. А тут…»
Ко всему обидно, что писаки и примкнувший к ним Гуру накопали по делу не меньше, чем он. Свихнуться можно, что делается в мире! Скоро все начнут заниматься расследованиями, благо детективы, выходящие в свет тоннами, полностью завладели умами многих, не говоря уж о пенсионерах.
Свиридов вспомнил, с какими невероятными усилиями, буквально на автопилоте управляя машиной, он добрался до квартиры. Настенные часы в гостиной показывали пять утра.
Пока хватало сил, Игорь несколько раз промыл рану с помощью столовых салфеток, обильно смоченных виски. Потом, собрав волю в кулак, уселся за ноутбук и подключил в гнездо флэшку.
– Ура! Хоть тут не промазал. Это точно предсмертные откровения Вадима! – воскликнул Интеграл, убедившись, что флэшка, чудом попавшая к нему в руки, была именно той, которую он искал, с нескрываемым облегчением вздохнул, хотя силы покидали его.
Довольно скоро очнувшись от очередного обморока, разведчик вспомнил об испытанном способе останавливать кровотечение, которым частенько пользовались бойцы спецназа в горячих точках. Пошатываясь, он побрёл в гостиную, нашёл там сигареты «Кэмел» и, распотрошив их, присыпал рану табаком. На какое-то время это помогло остановить кровь. И даже боль вроде как поутихла.
Но когда обессиленный Игорь прилег на диван, боль накатила с новой силой. Медлить было нельзя. Вызывать врача в данной ситуации равнозначно провалу. Ранение огнестрельное, поэтому медики в обязательном порядке сообщат о данном факте в полицию. Выхода нет, надо связываться с Гуру.
Полковник Мацкевич был, пожалуй, единственным человеком в Лондоне, которому Интеграл мог довериться. К тому же накануне именно он с риском для себя оказал Игорю неоценимую услугу, сообщив о готовящемся визите Бирона в дом Люсинова.
Свиридов набрал и отправил эсэмэску бывшему учителю.
«Теперь вся надежда на сообразительность и расторопность Гуру, – продолжал размышлять разведчик, превозмогая боль и неимоверным усилием воли пытаясь не потерять сознание. – Только бы не было поздно. Успеет он вовремя подъехать и изъять пулю, обработать и перевязать рану – тогда все о’кей. А если нет – пиши пропало. Беда ещё и в том, что в любом случае надо как можно скорее убираться из Лондона…»
Лихорадочные мысли бежали дальше, тревожа и без того слабеющего раненого.
Зачем он собственноручно вручил прислуге визитку?! Хотя на ней, правда, стоит имя Скиннера. Но все равно зацепка. Сыскари быстро разберутся с мисс Рэдсон и выудят из пожилой женщины все что надо. Хорошо еще, что трупы Бирона и араба обнаружатся только к вечеру.
Значит, пока в Скотланд-Ярде узнают о двойном убийстве, у него есть ещё время, и им надо воспользоваться. Господи, скорее бы появился Гуру!
Единственное, что согревало в тот момент душу Интеграла, – факт, что флэшка была у него. Он смог всё-таки опередить и детектива Барлоу, и коллег из МИ-5.
Игорь неожиданно поверил, что, наверное, где-то действительно существует его ангел-хранитель, и именно он, смилостивившись, сначала послал к нему Гуру, а после, в самый последний момент, помог обнаружить флэшку…
Пребывая в полуобморочном состоянии, Свиридов тем не менее понимал, что только беспрерывная работа мозга способна помочь ему забывать о боли, хотя голова уже начала кружиться, а к горлу всё чаще подступала тошнота.
Игорь вновь и вновь прокручивал события последних трёх суток, испытывая странное чувство, будто эти семьдесят два часа вместили едва ли не целый год его жизни. Память пока работала безотказно. Но долго ли он еще сможет выдержать, не впасть в беспамятство?
– Где же Гуру? – продолжал сам с собой разговаривать раненый спецагент. – Ещё немного, и он застанет только моё бренное тело в охлажденном состоянии! А я должен успеть дать ему скопировать флэшку!
Часы на стене показывали 14.10, когда в комнату буквально влетел запыхавшийся Мацкевич с лицом землисто-серого цвета, держа в руке пакет с изображением логотипа какой-то лондонской аптеки. Отставной полковник успел все-таки заскочить к фармацевтам и набрать нужных медикаментов.
– Господи, Игорь, ты бледен, как… – всплеснув руками, воскликнул он и тут же осёкся.
– Как покойник, хотели вы сказать? – совершенно ослабевшим, хриплым голосом произнес Свиридов и вымученно улыбнулся. – Должен заметить, что и вы выглядите не лучше, дорогой Гуру.
– Оставим комплименты, сынок. Все поправимо! – приободрил раненого Мацкевич, выкладывая из пакета на журнальный столик одноразовые шприцы, ампулы, инструменты и лекарства. – Мне повезло, таксист попался на редкость расторопный и знающий. Отвёз сразу в большую аптеку. А там всё что душе угодно! Только не все продают без рецепта. Вот эти, например, одноразовые шприцы с вакуумными колбами специально для того, чтобы брать кровь из вены…
– А нельзя ли быстрее перейти к делу? – простонал Игорь.
И Мацкевич перешел к делу.
Свиридов был крайне удивлён тем, с каким проворством и уверенностью проделывал все манипуляции отставной полковник.
– Да, парень, здорово тебя зацепило! Пуля сидит довольно глубоко. А ведь я тебя предупреждал, чтобы был осторожен. Ну да ладно, об этом после, а сейчас начнём хирургическую операцию. Терпи, сынок, промедол мне в аптеке, естественно, не продали. Зато позволили купить пентанол. Очень эффективное средство для ускорения заживления ран и ожогов…
«И откуда он всё знает?» – раздраженно подумал раненый разведчик, чувствуя, что теряет сознание.
– Не торопи меня, Игорь! Ведь извлечь пулю из мышечной ткани – задача не простая даже для опытного хирурга. Можно так разворотить рану, что она долго не заживёт и оставит глубокий и уродливый рубец…
Свиридов был уже в забытьи.
– А я, дорогой коллега, – продолжал говорить Мацкевич, – всего лишь дилетант, который в юности год проработал медбратом на «Скорой помощи», а потом три года проучился в Военно-медицинской академии… Дело в том, что родители у меня были военврачами и очень хотели, чтоб я пошёл по их стопам. Но судьба распорядилась иначе: после третьего курса меня завербовали гэбэшники, но обещав головокружительную карьеру. И тогда я никак не мог предположить, что придется пули выковыривать…
Так, без умолку рассказывая пациенту о своих медицинских познаниях, Леонид Сергеевич продолжал неторопливо и довольно профессионально колдовать над раной Игоря.
