До смерти напуганный перспективой вновь попасть в подземелье, в эту мерзкую тьму, Крамер, прежде всего, решил ознакомиться с текстом предлагаемой ему шпаргалки. Взяв из рук майора заранее напечатанный листок, он прочитал текст:
...
Я, ниже подписавшийся [далее шли прочерки для паспортных данных], как истинный патриот великой России, желая внести свой вклад в ее экономическое и духовное возрождение, добровольно передаю в дар патриотической организации ЗАО «Народ и Воля» все мои компании на территории РФ, промышленные предприятия, сельхозугодья, объекты недвижимости и банковские авуары в соответствии с прилагаемым перечнем… Сей дарственный акт удостоверяю личной подписью…
В первое мгновение Старый Лис потерял дар речи.
«Лучше б я надарил им вовремя яйца Фаберже, – невольно промелькнуло в мозгу. – Это же полномасштабная экспроприация! У меня хотят отнять все! Опять большевики вернулись?!»
Больше всего бизнесмена поразила доскональная точность прилагаемого к «шпаргалке» реестра его российских активов, то есть того перечня, который он должен был отдать в чьи-то руки. Какой-то народ? Какая-то воля?
– Я не стану ничего подписывать! – злобно вытаращив глаза, завизжал он. – Вы хотите лишить меня последнего куска хлеба! И потом, без нотариуса и моих адвокатов моя подпись, если даже я ее поставлю, будет всего лишь закорючкой. Она не будет иметь законной силы!
– Вот эти глупости пусть вас уж точно не беспокоят! – копируя одесский говор, захихикал Андронов. – Узаконить ваше завещание… ой, простите, дарственную, не составит никакого труда. А то, что, подписав эти бумажки, вы останетесь без последнего куска хлеба, так это ж чистейший блеф, дорогой наш маэстро! Зачем морочите голову?! Ваших закордонных активов вполне хватит на то, чтобы в течение двух десятков лет обеспечивать бюджет какой-нибудь из стран третьего мира. Простите великодушно, но я вообще не слышал о таком еврее, который остался бы без последнего куска хлеба. Хи-хи! За это я вас искренне люблю и ценю. Или вы все же настаиваете, чтобы мы внесли и ваши зарубежные активы в эту опись?
– Но я же не полный идиот, майор… – неожиданно захныкав как ребенок, пролепетал Крамер. – Ведь выполнив ваши требования, я сам себе подпишу смертный приговор. Вы ж в любом случае не оставите меня в живых, как опасного свидетеля!
– Вы правы, Эммануил Додонович, но только отчасти. Но это уже тема другого разговора, – ухмыльнулся в ответ Андронов и хитро подмигнул пленнику. – Скажу только, что у вас еще есть вполне реальный шанс спастись. Хотя, честно говоря, мне непонятно, чего это вы так цепляетесь за свою жизнь. Ваша жизнь была сытой, радостной и даже вполне роскошной. А как говорится в одной еврейской пословице, лучше раньше умереть, чем позже сдохнуть. Хи-хи!
– Значит, я все-таки обречен? Вы… вы… поймите, майор, жизни, как и денег, много никогда бывает. А потом, ведь пугает не сама смерть, а неизвестность… Что все-таки нас ждет там – рай или расплата за грехи?! Вот потому я и цепляюсь за жизнь. Поэтому, пока я не подписал эти ваши гнусные бумажки, у меня есть шанс пожить хотя бы еще немножко.
– Малюта Аполлинарьевич! Вызывайте лифт. Он ваш. – Андронов ткнул пальцем в сторону Крамера. – Вы же умный человек, Эммануил Додонович?! Так или иначе, рано или поздно, вам придется выполнить наши требования и отписать все свое российское достояние в пользу «Народа и Воли». Это, я вам скажу, весьма и весьма могущественная патриотическая организация, кстати сказать, тесно связанная и с церковью, и, главное, с Кремлем.
– С вашей церковью – так будет точнее, – робко прокомментировал его слова Крамер.
– Я же просил не разводить ля-ля. Исполняйте, что вам приказывают. Так что нечего дурака валять. Подписывайте, подписывайте добровольное отречение от российского престола, пока не поздно.
– Не сводите меня с ума! – похолодев от ужаса и выпучив глаза, завизжал Крамер. – Вы будете меня пытать?!
– А что же остается делать?! Я человек подневольный и вынужден выполнять приказ. Я просто пешка в чужой игре.
– Нет такой пешки, которая не мечтала бы пройти в ферзи! – ответил, сжав побледневшие губы, предводитель российского еврейства.
– Это вы точно подметили, – ухмыльнулся Андронов. – Вы что-то предлагаете мне? Нет, я, конечно, могу обещать, что с вас отныне не упадет ни единый волосок…
– Я вас понял. Я вас вполне понял, господин Андронов… – обреченно пролепетал старик Эммануил, беспомощно озираясь по сторонам, будто ожидал откуда-то помощи. – Дайте мне чуть хлебнуть вашей огненной водички и поговорим, наконец, как цивилизованные люди.
– Что ж, попробуем… – Николай отлил из своей бутылки грамм двести виски в стакан и протянул его Эммануилу. – Странно, насколько мне известно, вы почти не употребляете спиртного, а тут нате вам… Странно. Странно. Кстати, у меня самого принцип – не смотреть на эту жизнь слишком трезво, чтобы не спиться…
Непривычный к алкоголю организм Крамера отреагировал на выпитую дозу почти мгновенно: глазки лихорадочно заблестели, а лицо приняло глуповато-блаженное выражение.
– Вы же меня по миру пустить хотите, майор, – вдруг снова заканючил Старый Лис. Но, увидев, как навстречу ему по сигналу Андронова двинулся Малюта, быстро забормотал:
– Хорошо… хорошо… я все подпишу… Только при двух условиях…
– Условия здесь ставлю я, – зло скривил рот майор. – Но тем не менее из уважения к вашим заслугам, прошлым, разумеется, я готов выслушать.
– Вы мне, Николай… не знаю, как вас по батюшке… – несколько оживившись, решил уточнить Крамер.
– Николай Георгиевич…
– Ну да, ну да, конечно, Николай Георгиевич… Красивое сочетание, между прочим… – Первый раз за последние сутки Крамер робко улыбнулся.
– Давай, Эмик, не будем терять времени на комплименты… – резко оборвал его Андронов.
– Ну конечно, конечно, Николай Георгиевич. Значит, так. Первое условие. Вы сообщаете имена лиц, которые меня заказали. Иными словами, кто конкретно стоит за этим самым вашим ЗАО «Народ и Воля». И второе, вы сохраняете мне жизнь, за что я обещаю вас лично щедро отблагодарить. Пять лимонов зелеными, я надеюсь, вам будет достаточно?!
– Да вы с ума сошли! – воскликнул Андронов. – Вы что, не понимаете? Тоже мне хитрожопый Лис нашелся! Ваше первое условие напрочь исключает второе. Если я назову имена заказчиков, мне придется вас ликвидировать.
Несколько обалдевший от неожиданного предложения Андронов еще не очень осознанно стал набивать цену. Хотя отлично помнил строгое предписание босса: после подписания акта экспроприации доставить Крамера в Швейцарию целым и невредимым.
Стало быть? Что, «стало быть»? Стало быть, за такую «любезность» он еще получит пять лимонов долларов?! Просто чудненько!
За последний месяц Андронов окончательно понял, что в нем произошла некая ломка. Нет, не от наркотиков, которыми он никогда не баловался, и не от золотого дождя, который на него нежданно-негаданно посыпался.
