Ненавистные олигархи тоже были обречены, враги страны – его враги! Тут и сбежавший зэк Данист, обокравший на пару с Линовичем полстраны. Тут и российско-еврейский деятель Крамер – хотя, стоп! – с ним он уже разобрался. Зато появился отошедший от дел литератор Духон, которому Андронов никогда не простит, что пришлось возвращать миллион. Тут даже сам господин Бессмертнов, который спелся с одними его врагами, но не смог до конца сгноить других. Подумаешь, великая победа, второй раз засадил Даниста за колючую проволоку! Как же! Победа! Смешно. Пристрелил бы как собаку за побег, и дело с концом. Но ничего, еще не вечер. Бессмертнова самого пора наказывать по законам чести.
Воображаемые планы справедливого возмездия врагам настолько заполнили мутное сознание Андронова, что неожиданно среди врагов вдруг ему привиделась его родная «кровиночка» – Викочка. Его цыганочка. Его красавица. Как она смела учить отца уму-разуму, строить, как солдата из штрафбата?! Мол, шаг влево, шаг вправо, и ему конец! В смысле, конец дочерней любви. А что же тогда ему останется? Спрятанные деньги?
На какой-то момент в голове вроде как просветлело. Нельзя плохо думать о Викочке!
Он упал на пол и стал судорожно шарить вокруг руками, пытаясь отыскать мобильный телефон, который куда-то завалился еще с утра. Надо срочно послать доченьке эсэмэсочку!
Предприняв неимоверное усилие, он написал всего лишь два слова: «Мне плохо».
Виктория всегда отвечала отцу довольно пространными электронными записками, успокаивая его душу. Может, и сейчас успокоит отца?
Ну почему, черт возьми, он по-прежнему одинок, как перст, в этом многолюдном мире? Разве это справедливо?! Нет ничего хуже одиночества…
«Зачем и для чего он жил? Чтобы закончить свои дни в этом лондонском отеле, как тот подполковник?» – в отчаянье думал в этот момент Андронов. Вот и наступает новый, может, последний год его никчемной жизни. Даты, календари – эти идиотские условности, придуманные ничтожествами, именующими себя людьми. Проклятое время бежит к неизбежному концу. И нет силы, способной остановить его неумолимый ход! Счастье человеческое недолговечно, как падающие в августе звезды.
Охваченный романтически-минорным настроением, Андронов невольно выглянул в окно, туда, где в небе над сквером отражались феерические картинки рождественского Лондона. Увы, порой даже самых злобных натур порой посещают человеческие мысли и чувства.
За спиной майора раздалась трель мобильного телефона. Даже не глядя на экран аппарата, Андронов понял, что на связь с ним который день пробивается Глушак. Что тот ему скажет нового? И что он ответит? Привет-привет! С наступающим. Готов-не готов? Почему медлишь? Действительно, почему? Давай, действуй! И возвращайся. А зачем? Вернешься на Родину со щитом. Ха-ха! Прошли те времена… Вернуться бы живым и с баблом! А что дальше? По дороге пришьют или тут еще в Лондоне, как Матвиенко. Полоний будет, или пуля, или нож – все равно. Технический момент… Ха-ха!
Нет, он не будет брать трубку. По крайней мере, пока. Любое его неосторожное телодвижение, любая попытка «убрать» Линовича равноценны самоубийству.
Майор вновь удрученно плюхнулся в кресло и сомкнул налитые, словно свинцом, отяжелевшие веки. От нервного перенапряжения его потянуло ко сну. Царство Морфея сейчас казалось ему единственным прибежищем, где можно было спастись и укрыться от бед.
Может, самому уснуть вечным сном?
Куда там! Николай услышал тихое и жалобное попискивание мобильника с лондонской сим-картой. Это уж точно Виктория!
...
«С Наступающим, папочка! Через три дня жди посланника. Встреча в Сохо. „Кэнди-бар“ между 22.00 и 23.00. К тебе подойдут. Освободись от топтунов.
Цыганочка».
Прочитав послание трижды, Андронов приободрился.
…В не по-зимнему теплый, лондонский вечер Андронов вышел из отеля и медленным шагом направился в Сохо. Он решил идти пешком, дабы лишний раз проверить, есть ли слежка. В принципе от «Миллениума» до Сохо рукой подать, но он выбрал кружной путь – через знаменитую Оксфорд-стрит. Популярнейший район Лондона, конечно, был неплохо знаком бывшему советскому разведчику, и при случае он легко мог там освободиться от филеров. Очевидно, это обстоятельство и имела в виду Виктория, выбрав Сохо для тайного свидания с ее посланцем.
Пожалуй, мало где на планете на одном городском пятачке было сосредоточено столь много одиозных, но тем еще более притягательных для любителей «клубнички» заведений типа гей-баров, секс-шопов, дансингов и иного рода клубов… Словом, Сохо есть Сохо.
Андронов не спеша шел мимо магазинов самой торговой улицы города, стараясь не оглядываться, ибо и так был уверен, что вездесущие «хвосты» давно уже увязались за ним, едва он покинул холл отеля. Оторваться от них именно здесь было практически невозможно.
Наконец справа по ходу, в просвете узенькой улицы, показались очертания закоулков Сохо. Ура! Стоит «нырнуть» в многоликую, многоголосую, разношерстную толпу, и он почувствует себя абсолютно свободным и, как ни странно, защищенным. Впрочем, это чисто теоретически, а что будет в реальности, еще большой-пребольшой вопрос.
Довольно скоро Андронов заметил на противоположной стороне улицы искомую вывеску, но, не сбавляя шага, прошел мимо «Кэнди-бара» и заглянул в фойе какого-то грязного, с позволения сказать, кинотеатра. Скорее всего, там крутили порнофильмы. Поскольку до назначенной встречи оставалось почти два часа, он приобрел в кассе билет и пристроился на диванчике в дальнем углу. Какая разница, где сидеть, если на экран он вообще глянул лишь раз. Что он, голых сисек не видел?
Время тянулось ужасно медленно, и Николай начал нервничать. Наверняка потерявшие его из виду топтуны тщательно «прочесывают» все заведения подряд и рано или поздно наткнутся на него. Надо менять дислокацию, но пусть прежде они просканируют «Кэнди-бар».
Выдержав еще паузу, Андронов все же счел за благо выйти на улицу и продолжить свое бесцельное шатание по злачным местам. «Хвостов» он пока не замечал. Пофланировав взадвперед по экзотическому кварталу, примерно спустя полчаса он вернулся к бару. Бегло оглядев скромный интерьер, он заказал у стойки пинту пива. Если бы не подиум с металлическим шестом для стриптиза, то бар ничем не отличался бы от подобного московского заведения, где подавали бы пиво и крепкие напитки. Получив свою порцию, он пересек зал по диагонали, прошел мимо двух явно обкуренных целующихся девиц и примостился на видавшем виды кожаном диванчике.
После принятой на грудь пинты светлого пива Николай почувствовал, как приятная истома разлилась по всему телу и сразу улучшилось настроение. Как раз в этот момент в бар буквально ворвалась молодая рыжая бестия с большими карими глазами и пышными формами. Она была настолько вульгарно и ярко одета, что уже один ее вид олицетворял грех, не вызывая ни у кого и тени сомнения в профессиональной принадлежности девицы.
Рыжая направилась прямиком к столику, за которым сидел Николай, и, чмокнув его в щеку густо напомаженными лиловыми губами, присела к столику.
