– Назад! – крикнул Андронов. – Мы не в цирке…
– Вот и все. Да, были когда-то и мы рысаками! – Закончив свой рассказ, Андронов тяжело вздохнул и почему-то помрачнел.
– Послушай, а как ты действительно это сделал? – с нескрываемым любопытством спросил Глушко. – Места, как я понимаю, на той дороге было с гулькин нос. Они в кювете, по обе стороны. Темень… А ты на виду…
– Очень просто. Я бросился под прицел одного из преследователей. Второй, чтобы не попасть в напарника, на мгновение перестал стрелять. Да и стрелки они, в общемто, были никакие. Словом, я успел уложить их раньше, чем они меня.
– Но как же строгий запрет на ношение оружия? – невольно спросил Глушко.
– Если бы я выполнял все их запреты, давно бы гнил в могиле.
При этих словах у Андронова был такой взгляд, что даже видавший виды спецназовец Глушко почувствовал легкий озноб. Он вдруг отчетливо увидел, что пробудившиеся в его сотруднике профессиональная гордость и ретивость таят еще нечто, о чем тот явно умалчивает. И это «нечто» – безжалостная, звериная решимость идти по трупам явно проступила в настроении нового сотрудника.
Азарт охотника, преследующего жертву, очень хорошо был знаком и самому шефу «Ангела».
– Но как же ты мог просрать цюрихскую операцию?
– Это разные вещи. В Мадриде надо было действовать на уровне инстинктов. В Цюрихе еще и соображать. Я же вам говорил – меня там подставили, – зло ответил Андронов.
– Ладно, Николай Георгиевич, оставим эту тему. В нашем случае надо будет не только стрелять, до стрельбы, надеюсь, далеко, как до луны. Надо будет как раз соображать. Много соображать.
– Это я понимаю, – быстро согласился Андронов, вновь потянувшись к трубке, что, видимо, должно было означать – он успокоился и взял себя в руки.
– Я хочу, чтобы ты хорошо усвоил одно. Операция по Бессмертнову должна быть очень тонкой. И запомни, можно пугать, но не убивать! Понятно?! Только психологический прессинг! Игру надо выстроить с выдумкой, безукоризненно выверенно: объект должен постоянно чувствовать, что его преследуют, что жизнь его и его близких в опасности. Он должен постоянно теряться в догадках, кто и зачем это делает. Я понятно излагаю?
– Вполне… Пытка неведомо откуда нависшей угрозой – одна из самых изощренных пыток, – ухмыльнувшись, изрек Андронов, снова удивив главу «Ангела» странным красноречием. – Хотя, почему вы полагаете, будто «клиент» не привык жить под прессом угроз, попыток покушений на него?
– Какая разница, что я думаю, Николай Георгиевич, – уклончиво ответил Глушко.
– Извините.
– Ну, коль ты меня понял, Николай Георгиевич, то максимум через неделю я хотел бы видеть детально продуманный план действий.
– Если хотите, значит, увидите, – нагло глядя в лицо шефу, отрапортовал Андронов.
Выйдя из кабинета с высоко поднятой головой, переполненный эмоциями, как кувшин с водой, он хотел было заглянуть в кабинет Васильева, но тут же передумал. Надо свести к минимуму общение с приятелями, решил он, видимо, опасаясь своего болтливого языка. И вообще, надо думать о деле. Только о деле.
Андронов был достаточно серьезно озадачен. Хотя всячески старался сохранять выдержку. Еще бы! Он ожидал от шефа чего угодно, но только не того, что случилось. Глушак нежданно-негаданно дал ему сверхсложное и сверхответственное задание.
Шутка ли! Николаю предстояло разработать и осуществить план по скрытной «прессовке» не кого-нибудь, а любимца чуть ли не всей страны. Правда, в последнее время эта любовь несколько поостыла, а кое у кого и вовсе сошла на «нет». Что до самого Андронова, он этого «выскочку» никогда терпеть не мог, принципиально считая, что нельзя было заурядных сотрудников двигать так высоко. Другое дело – они, внешняя разведка. Совсем другой кругозор. Другой масштаб. Эх, если бы с ним не приключилась эта цюрихская история! Мало ли куда он мог подняться.
Впрочем, хватит теребить душу.
Его мысли в какой-то неуловимый момент перескочили совершенно в иную плоскость. Почему вдруг Юрий Нилович выбрал на новую роль именно его, Андронова? Непонятно и нелогично. Наверняка Глушко в курсе, что за последние годы Николай нигде и ничем себя не проявлял. А эти его расспросы о давних подвигах, которыми они только что предавались в кабинете шефа, только усугубляют странность выбора. Андронов был не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Нет ли вообще в этом подвоха? Может, новая подстава?
Озадаченный столь резким поворотом событий в собственной жизни, Николай вновь испытал жгучую потребность обсудить с кем-нибудь ситуацию, посоветоваться…. Черт возьми, дожил! Даже посоветоваться не с кем.
Увы, сейчас молчание – золото!
Стоп! А может, вся загадка кроется в брошенной Глушко напоследок фразе: «Пугать, но не убивать!..» И что за этим может последовать?
Ничего путного в голову не лезло.
…Он гнал машину, но почему-то не в сторону дома, как того поначалу желал, покидая офис. Дорога, словно волшебная лента, вела его в сторону «чекистского леса», где почти год назад на пикнике «братьев по оружию» произошли события, круто изменившие его давно «нефартовую» жизнь. Бывшему разведчику вдруг подсознательно почудилось, что обитающие в том лесу добрые духи помогут ему разобраться в сомнениях.
Оставив машину на обочине, Андронов быстрым шагом направился к знакомой поляне. Под ногами приятно проминалась сочная летняя трава, свежий воздух – совсем не такой, как в Москве, – бодрил даже на солнце. Николай почти физически ощутил, как вентилируются его прокуренные легкие. Как было бы здорово приезжать сюда каждый день, слоняться по лесу, пить этот воздух и мечтать, мечтать, мечтать.
Казалось бы, только что думал о «подставе» со стороны Глушака, а тут вдруг воображение стало рисовать некие радужные картины: загранпоездки, роскошные отели, элитные рестораны, полуобнаженные красавицы на солнечных пляжах, заснеженные Альпы и многие другие удовольствия, о которых мечтает простой смертный.
А что, если это задание – пугать Бессмертнова, устраивать против него провокации – не что иное, как попытка Глушака выслужиться самому. Раскрыть заговор, например. И сдать его, Андронова, с потрохами. Он, дескать, и в «Ангел» проник с одной лишь целью покушения.
Николай вдруг отчетливо увидел перед собой улыбающегося во весь рот генерала Штольнева, который как раз в этом лесу так неожиданно проникся судьбой отставного майора, что немедля устроил на необыкновенно сладкое место. Может, уже тогда с ним стали играть в кошки-мышки? Решили, что перед ними дурачок?!
Слишком все круто завертелось, чтобы стать реальностью. Может, все гораздо проще? Например, шеф заранее уверен, что Николай не справится с заданием, и тогда от него легко можно будет избавиться. Допустим. Но в таком случае возникает законный вопрос: если выполнение «заказа» провалится, то как же Глушак будет выкручиваться перед заказчиком, тем более что, похоже, выгодный заказ отчасти уже оплачен? Опять все спишут на Николая…
