– Какие тут могут быть разночтения? – вопросом на вопрос ответил Суворов. В иной ситуации он наверняка не позволил бы себе такую конструкцию диалога с Президентом.
– Так вы все поняли? – с нескрываемой радостью, но вкрадчивым голосом еще раз переспросил Президент.
– Давний плод нашего труда. Год девяносто девятый. Надо же?! А ведь там, если мне память не изменяет, было черным по белому записано…
Илья Сергеевич наморщил лоб, припоминая:
– «Документ является строго конфиденциальным и может быть предан гласности исключительно при согласии всех его гарантов или при возникновении в стране ситуации, угрожающей любому из закрепленных настоящими договоренностями положений».
– По-моему, точно. Но, увы, совсем не прочно. – Президент даже удивился собственному каламбуру. – И надо же, опять этот Эленский. Не знаю, как у вас, Илья Сергеевич, а у меня создалось такое впечатление, что к чему бы он ни прикасался, все вокруг оказывается забрызгано дерьмом. Ну да ладно, это эмоции.
Он велел принести еще вина.
Илья Сергеевич между тем окончательно почувствовал себя не в своей тарелке. Он вспомнил настольный календарь на элегантной титановой подставке, в которой хранился его экземпляр меморандума. И поежился. Ведь именно из-за этого самого меморандума, точнее, из-за его закулисной стороны он нашел в себе силы отказаться от предложения Уралова стать преемником.
– Как я понял, ваши недавние визитеры и докладчики пока гуляют впотьмах. Ни содержания, ни целей меморандума они не знают.
– Но, боюсь, дров наломают немало, – словно размышляя вслух, заметил Президент.
– Почему тогда вы не взяли ситуацию в свои руки?
– Сам не понимаю, – тоном заговорщика признался Президент. – Тут как раз мне и нужна ваша скорая помощь.
– Теперь я не понял, – искренне удивился Суворов, а про себя подумал: «Что-то неладно с шефом».
Разговаривает тихо, и вправду как заговорщик.
– Что такое могло произойти, чтобы решиться выпустить джинна из бутылки? – спросил Суворов. – Или это инициатива исключительно господина Эленского? Тогда и адекватно надо реагировать.
– Об этом и речь, Илья Сергеевич. Не могли бы вы неформально проконсультироваться с кем надо и дать мне разъяснения?
Суворов растерялся. Такой просьбы он не ожидал.
«Стало быть, ситуация зашла далеко, если Президент не может непосредственно обратиться к Президенту Уралову, наконец непосредственно к советнику своей Администрации – его родной дочери. Неужели столь серьезная пробежала трещина?»
Президент терпеливо ждал ответа, понимая размышления гостя. Не мог же он открыться ему, что тот меморандум, который они тогда подписали, – как чемоданчик с двойным дном. А это уже другие договоренности.
– Попробуйте, Илья Сергеевич, прощупать ситуацию хотя бы с кем-то из ближнего круга, а потом обменяемся впечатлениями.
Он не стал объясняться, почему сам не хочет выйти на прямой контакт по этому вопросу. А деликатный Илья Сергеевич не стал спрашивать.
Президент встал, давая понять, что аудиенция окончена. Бывший министр и новоиспеченный Секретарь Совбеза с облегчением, пожав руку Президенту и еще раз поблагодарив его за доверие, направился к выходу.
Глава 3
Шумно известный в последнее десятилетие олигарх Духон готов был протиснуться сквозь иллюминатор в эту угрожающе черную и не по-летнему сырую ночь, только бы задержать вылет личного самолета и тем самым предотвратить свой безрассудный шаг.
Этим спецрейсом в далекий нормандский городок Кан Духон, казалось, решил вывезти с собой все. И прежде всего свои далеко не стерильные мысли. Какими уж чувствами он руководствовался, кроме него самого, пожалуй, было не известно никому. Но знаменитая в определенных столичных кругах интуиция олигарха до сей поры его никогда не обманывала.
И когда кроме интуиции не было иных аргументов, Александр только ее подсказкам и следовал.
То, что в Москве становилось все более и более некомфортно, он стал ощущать задолго до отъезда. Но особо не копался в посещавших на досуге мыслях, так как считал свое настоящее положение в обществе, как он сам его называл, «состоянием молодого пенсионера».
Через месяц ему пятьдесят. И почему бы действительно не удалиться от бренной суеты на покой?
По крайней мере, таким способом он себя несколько убаюкивал. Любимое занятие олигарха.
О своем отлете из Москвы Духон практически никого не поставил в известность, так что неудивительно, почему новоиспеченный Секретарь Совета Безопасности Илья Сергеевич Суворов уже более месяца никак не мог его разыскать. Уже много лет они находились в достойных, почти дружеских отношениях, насколько вообще возможны таковые между известным политиком и известным банкиром.
Искренне стремясь выполнить доверительное поручение Президента, Илья Сергеевич вдруг отчетливо осознал, что в последнее время практически оказался отрезанным от той команды, из рук которой некогда получил пост министра иностранных дел. А вскоре после этого – и настольный календарь, в титановой подставке которого хранился его персональный экземпляр меморандума.
Размышляя над возникшей ситуацией, он поймал себя на мысли, что кроме Александра Павловича ему и посоветоваться-то не с кем. Но Духона и след простыл. Суворов названивал по всем известным ему телефонам, но безрезультатно. В приемной Духона, расположенной на шестом этаже, пожалуй, лучшего бизнес-центра столицы, телефон вообще молчал.
А в доме на Рублевке домработница без излишних подробностей коротко ответила: «Уехал».
Просто так раствориться Духон никак не мог, и Илья Сергеевич уже стал подумывать, что причины, по которым он глубоко залег, где-то близки к теме, затронутой Президентом при их последней встрече. Стоило Суворову оказаться в роли Секретаря Совбеза, как все, что ему по долгу службы докладывали аппаратчики этого нового для него ведомства, вольно или невольно он стал связывать с событиями вокруг меморандума. Услышав от Президента, как все неожиданно живо завертелось вокруг почти забытого им документа, Илья Сергеевич резонно рассудил, что не сегодня-завтра и сам как один из его гарантов станет объектом повышенного внимания спецслужб.
И не обманывая себя, боялся этого.
Выскочив на пару-тройку дней в Мадрид, где уже несколько лет супруга опекала обучающуюся в местном университете дочь, Илья Сергеевич решил искать Александра Духона более решительно. Но теперь, так сказать, с нейтральной территории. Когда после долгих поисков на его звонок ответил личный телефон референта олигарха замечательной дамы Ольги Григорьевны, Суворов вздохнул с облегчением: она не могла не знать, где ее шеф. Другое дело – могла прикинуться клушей и не сказать об этом.
Ольга Григорьевна, вышколенная годами работы на Духона, а следовательно, хорошо изучившая привязанности олигарха, не вдаваясь в подробности, продиктовала Суворову его телефон во Франции.
