До десяти вечера оставалось полчаса. Немного успокоившись, по дороге в парк Багрянский стал подниматься по любимой тропинке вверх – в сторону отеля, где на автобусной остановке его должна была ждать Илонка.
Придет? Не придет? Тоже вопрос.
На редких скамейках вдоль тропинки уже заняли свои места влюбленные. Кто-то расположился на земле, прямо у обрыва. Откуда-то снизу, где об огромные валуны тихо плескалось море, тоже раздавались чьи-то возбужденные голоса и горячие вздохи. Фонари здесь были достаточно редки. Только на подходе к ресторанчикам и кафе, из которых доносились ароматы жареного мяса и кофе, было светло и оживленно.
Где-то здесь живет Илонка. По крайней мере, так она объяснила.
Лев прибавил шаг, чтобы успеть вовремя на свидание. Идти наверх было достаточно тяжело. Сказывалась усталость минувших суток. Сколько он спал? Пару часов в самолете и еще максимум пару в отеле.
«В такой форме только и вязаться к молодой девчонке – скептически подумал он. – Может, лучше, чтоб она вообще не пришла?!»
Нет уж. На скамейке в парке он ночевать не собирается. Если Илонка будет действительно великодушна и пустит его на постой, он как-нибудь найдет в себе силы. А не найдет, тоже не беда… В конце концов, в запасе всегда есть безотказное утро. Это палочка-выручалочка для стареющих сердцеедов.
Наконец он поднялся на самую вершину мыса и вышел из-под деревьев на самый краешек площади. На ее противоположной стороне как раз и находилась автобусная остановка. Илонка сразу увидела его и легко побежала навстречу. Ей явно тоже не хотелось маячить здесь, как уличный фонарь.
«Вот что значит молодость, – с завистью, смешанной с восторгом, подумал стареющий курьер. – Целый день таскала подносы, а летит, как бабочка».
Он сделал пару шагов назад, под развесистые деревья, и заключил бросившуюся ему на шею девушку в свои объятия. От нее пахло свежестью и какой-то слабенькой туалетной водой. Интуитивно Багрянский ощутил, что девчонка предварительно приняла душ и привела себя в порядок. Обнадеживающее начало.
Не давая волю его губам и приговаривая лишь одно слово – «потом, потом», она схватила Багрянского за руку и потащила прямо по склону вниз.
– Зачем нам сюда? – успел спросить Лев. Но она упорно тащила его вниз, где сквозь деревья проглядывали тусклые огоньки. Наконец они оказались у входа в неизвестный отель.
– Выпьем? – предложил он, когда парочка оказалась в баре.
– Нет, сначала я тебя поселю. Я уже договорилась.
– А я думал, что буду ночевать у тебя, – разочарованно проговорил Багрянский.
– Я тоже так думала. Сначала. Но люди?! – Она приложила свой нежный пальчик к его губам, мол, молчи, ничего не говори, и куда-то улетела. Вернулась с ключом.
– Пойдем? А где твои вещи?
– Там, – неопределенно сказал курьер, беззаботно махнув рукой в сторону моря.
Они зашли в маленький, как коробка из-под обуви, номер и посмотрели друг на друга. Она – вызывающе открыто. Он – настороженно.
«Ну что, ты так и будешь стоять, как истукан?» – сказали ее глаза.
Опустившись на колени, он обнял ее бесконечные ноги и губами стал подниматься по ним вверх, пока не уткнулся в видимость трусиков.
Девушка стояла как вкопанная, не выражая никаких эмоций. Но Льву уже было все равно. Легкое платьице, в котором была девушка, взлетело куда-то наверх, а ее угловатое худенькое тело как-то само собой выскочило из него. Лев нежно приподнял ее и бережно опустил поперек кровати так, что ноги Илонки задрались в небеса и обняли его шею. Жесткий пушок, освободившись из-под трусиков, щекотал ладони.
Что было дальше, его воспаленный страстью мозг уже не помнил. Все, что было потом, слилось воедино в один мощный пушечный выстрел. Нет, скорее в ракетный залп, который долго потом сотрясал его тело.
Илонка молчала, нежно прижавшись к нему своим, как ему показалось, уставшим телом. Молчал и он, думая про открывшуюся ему вновь остроту ощущений, с надеждой на которую Лев каждый раз прощался, смертельно боясь, что «это» пришло в последний раз.
– Пойдем, проводишь меня, – прошептала ему в ухо Илонка и первой поднялась с кровати. – А что это у тебя на груди такое жесткое?
– Это остатки корсета после переломов. Жутко неудобная штука, – пояснил он.
Лев мысленно поблагодарил ее за то, что Илонка не стала лезть с подробностями, и за решение встать с кровати, потому что самым мучительным для мужчины его возраста всегда оставалось растянутое во времени расставание, когда говорить уже нечего, а вновь повторить сексуальный подвиг не было никаких сил. И если уж быть до конца честным, никакого желания.
– Мне еще ни с кем и никогда не было так хорошо, – вновь прошептала на ухо Илонка, когда он закрывал на ключ дверь номера.
– Какие твои годы, милая, – нежно ответил он ей. – У тебя все еще впереди.
Илонка сдала ключи и вслед протянула консьержу бумажку.
«Наверное, деньги», – предположил Лев, которому совсем не хотелось думать, что он связался с заурядной проституткой. Илонка повисла у него на руке, щебеча что-то нечленораздельное про свою работу, про постоянно досаждающих отдыхающих мужчин, про то, что едва сводит концы с концами. Они спускались вниз по тропинке, где все мало-мальски свободные площадки были заняты энергичными парочками молодых людей, бесстыдно совокупляющихся кто как пожелает.
Лев поймал себя на мысли, что хочет внести в эту какофонию эротических стонов свою посильную лепту. Неожиданно для самого себя он опять нежно обнял Илонку и, притянув к себе, стал целовать ее грудь и шею. Девушка правильно поняла его намерения.
Не успев опуститься на плоский, как стол, еще не остывший после знойного дня валун, Лев почувствовал, как Илонка освободила его от брюк, а сама легла на камень животом вниз.
Откуда-то сверху посыпалась галька, кто-то спускался к их укромному убежищу.
Лев вдруг услышал шепот на чистом русском языке.
– Ты видишь кого-нибудь? – спросил голос.
– Ничего не вижу, – ответил другой тоже на русском, но явно с местным акцентом.
Это Обрадич с более молодыми спутниками Попова «прочесывали» склоны, осторожно и в то же время нагло пробираясь на звуки любовных утех, идущих практически из каждой малюсенькой бухточки.
Еще не видя никого в густой южной тьме, Лев понял, что это за ним. Он рванулся вперед, где предположительно были ступеньки, на ходу застегивая брюки.
– Илонка, дай руку, – прошептал он излишне громко, чтобы быть тут же услышанным.
– Ты слышишь, Златко? Это он, – уже ничуть не скрываясь, прохрипел совсем рядом чей-то голос. – Теперь я его, суку, не упущу.
Багрянский успел разглядеть два силуэта, прыгающих, как кузнечики с валуна на валун, и что было силы дернул девушку за собой напрямик вверх, где в метрах в ста должна была проходить спасительная тропинка.
