Сейчас Труф видела перед собой картину прямо противоположную, но это, к сожалению, вызывало в ней беспокойство. Никаких сорняков не было, более того, отовсюду на Труф приветливо смотрели веселенькие цветочки, а свежевыкрашенные ворота стояли распахнутыми, приветливо встречая приезжающих. Дорожки, заметила Труф, были засыпаны свежим скрипучим гравием. Рассматривая Врата Тени, Труф подумала, что они меньше всего напоминают реликт темного и призрачного прошлого.
"Здесь кто-то живет. Это очевидно", — подумала Труф и почувствовала, что в ней шевельнулся отголосок ревности, испытанной еще у тетушки Кэролайн. Да как они смеют, ведь, в конце концов, это поместье принадлежит ей, Труф!
— Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — вдруг раздался голос.
Труф посмотрела и увидела улыбающегося, приятного молодого человека. Он выступил к ней из-за арки. Опустив стекло и высунув голову, Труф медленно произнесла:
— Я, м-м-м, я приехала посмотреть дом.
— Он не продается, — так же приветливо улыбаясь, ответил молодой человек. Труф оглядела его. Это был почти юноша, гораздо моложе ее. Его выгоревшие на солнце светлые волосы и темная от загара кожа говорили, что он много времени проводит на открытом воздухе.
— А я и не думаю покупать дом, — торопливо ответила Труф. — Я просто хочу посмотреть на него, — и прибавила в порыве непонятно почему внезапно нахлынувшей откровенности: — Я жила здесь некоторое время, когда была совсем маленькой. Меня зовут Труф Джордмэйн.
Труф привыкла к тому, что ее очень необычное имя, тоже своего рода часть наследства, оставленного Торном Блэкберном, вызывает у собеседников самую разную реакцию. Правда, к настоящему времени Труф настолько сроднилась со своим именем, что даже непередаваемая ненависть к человеку, назвавшему ее так, не заставила бы изменить его.
— Вы Труф Джордмэйн? Та самая? Вот это здорово! И вы тут, у нас? А как вы… Ах, да. Разрешите представиться. Меня зовут Гарет, Гарет Кроутер. Но это все равно, добро пожаловать во Врата Тени. Но, вообще, это здорово, никто из нас даже не предполагал, что вы можете приехать.
Ее имя могло вызвать целую серию эффектов: неверие, насмешку, замешательство, но никак не восторг. Очевидно, этому юноше оно было знакомо. Услышав его и увидев саму обладательницу, он так искренне радовался, что рассердиться на него Труф не могла.
— Вам нужно подъехать к дому и встретиться с Джулианом, — прибавил Гарет. — Вот будет круто!
— Мне кажется, — начала было Труф, — что…
Почувствовав, что Труф хочет отказаться, Гарет заметно погрустнел.
— Пожалуйста, я очень вас прошу. Вы нисколько не побеспокоите нас. Джулиан сейчас, похоже, ничем не занимается и покажет вам дом. Ведь вы же за этим и приехали, не правда ли? Разве вам не хочется побродить по дому? А Джулиан вам все покажет.
Он смотрел на Труф так виновато, а говорил так жалобно, что Труф показалось невежливым отказываться. Гарет был, очевидно, из породы людей жизнерадостных, по-щенячьи доверчивых, никогда не делающих и не ожидающих ни от кого зла. К тому же она действительно хотела посмотреть дом. Как он выглядит сейчас? Если его продали, значит, он еще в приличном состоянии.
— Джулиан, я так понимаю, новый владелец дома?
— Да, мы переехали сюда всего несколько месяцев назад, в мае.
Услышав это, Труф немного удивилась. Несмотря на свои положительные качества, Гарет Кроутер показался Труф не совсем подходящим компаньоном для того, кто мог позволить себе дом, стоящий, по самым скромным подсчетам, несколько сотен тысяч долларов.
— Пожалуйста, проезжайте, — ободряюще произнес он.
— Ну хорошо, я поехала, — согласилась Труф. — Благодарю тебя, Гарет.
— Ну что вы, мисс Джордмэйн — Улыбка юноши стала еще шире. — Это вам спасибо. — Он с деланной церемонностью поклонился, пропуская машину. — Вот это да! Труф, — произнес он.
"Самого дома из ворот не увидишь", — подумала Труф. У нее было то непередаваемое волнение, которое испытывает человек, очутившийся на съемочной площадке, в мире, живущем в совсем иной реальности.
Стоило Труф въехать на территорию поместья, как она тут же почувствовала, что двадцатый век куда-то исчез. Не было видно даже линий электропередачи, которые все время сопровождали Труф, пока она ехала сюда. Неширокая, посыпанная гравием дорога сначала повернула налево, затем направо, после чего машина въехала в молодой лес. По краям дороги были вырыты неширокие, но глубокие канавы, куда во время летних дождей и весеннего таяния снега стекала вода. Сейчас эти канавы почти доверху были заполнены опадающей листвой, напоминавшей золотые дублоны с ограбленной призрачной каравеллы.
Труф пыталась остановить полет фантазии и сконцентрироваться на предстоящей встрече. Кто такой этот Джулиан и зачем он купил Врата Тени? Гарет, кажется, знает это. Встреча может получиться очень натянутой.
Внезапно лес кончился, и перед Труф возник дом. Она непроизвольно нажала на тормоз.
Врата Тени являли собой блестящий образчик готики долины Гудзона девятнадцатого века. Дом был похож на сказочный замок, аванпост, выстроенный для ведения войны с таинственной страной. В отличие от остальных особняков, разбросанных в долине реки, построенных из местной древесины и привезенного мрамора, Врата Тени строили из местного серого камня. По углам здания располагались три башни с конусообразными крышами и с длинными, узкими окнами. На одной из сторон Труф заметила выступающее застекленное сооружение. Всем своим благородным видом оно показывало, что не имеет ничего общего с грубым камнем, на котором покоилось. Земля вокруг дома, акров пять площадью, была идеально убрана, лужайки тщательно и ровно подстрижены. На одной из них Труф увидела белую резную беседку, чуть поодаль стояли высокие, ровно остриженные кусты, расположением очень напоминавшие лабиринт. Оба этих отголоска цивилизации окружал осенний лес. Труф вдруг вспомнила общую площадь Врат Теней.
"Сто акров, как у Винни-Пуха", — подумала она и усмехнулась.
Труф почувствовала, что она разглядывает не дом, а картинку из своего далекого детства, которую кто-то вызвал в этот шумный, грохочущий мир. Труф всегда была уверена, что ничего не помнит из своих ранних лет жизни, все воспоминания начинались у нее лет с семи-восьми. Сейчас она чувствовала, что ошибалась.
Она хорошо помнила это место. И войти в эти двери значило для нее многое — выполнение обязательств, данных более двадцати лет назад. Каких? Ну, например, вернуться.
Сердце Труф колотилось так сильно, что в другое время она бы забеспокоилась. На секунду вдруг все исчезло. И Труф ощутила себя маленькой девочкой, стоящей голышом в месте, где факелы отбрасывали яркий свет. Труф призвали на суд, но едва ли кто-нибудь из призвавших ее догадывался, что это она будет судить их.
Труф тряхнула головой. Воспоминания или фантазии исчезли как дым, оставив после себя желание исполнить предназначение.
