Книга Призрачный свет, страница 8. Автор книги Мэрион Зиммер Брэдли

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Призрачный свет»

Cтраница 8

— Времени для чего? — мягко спросила Труф.

— Я не хотела отдавать их тебе до тех пор, пока не… Я никогда не хотела, чтобы ты его ненавидела, — произнесла Кэролайн. — Мне трудно это выносить… Но времени уже совсем не осталось. Эти вещи нельзя продолжать хранить здесь. Когда я умру, на них могут наткнуться. Поэтому, что бы ты там ни чувствовала, возьми их сейчас, а я буду молиться, чтобы… — Снова Кэролайн оборвала предложение на полуслове, будто бы некоторых вещей нельзя было произносить даже сейчас. — Я называю это наследством, оставленным тебе Торном, и буду рада, если ты поймешь наконец, что он… Пройди в мою спальню и посмотри в коробке, а потом поговорим об остальных.

— Каких остальных? — поинтересовалась Труф, вставая с кресла.

Глаза тетушки Кэролайн были закрыты, и Труф решила ее пока не беспокоить.


Спальня тети находилась в самой дальней части дома. Она также была уставлена претенциозно-современной мебелью, похожей на призрак счастливого вчера. Низенький, гладко отполированный комод из тикового дерева — кто в те благословенные времена слышал об исчезающих лесах? — накрытая веселеньким покрывалом двуспальная ореховая кровать с книжной полкой у изголовья, даже картинки на стене казались явившимися прямо из…

«Из тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, — подумала Труф, почувствовав угрызения совести, холодом и болью отозвавшиеся в ее душе. — Похоже, что после смерти мамы время здесь остановилось навсегда».

Ей не хотелось думать об этом, добавлять еще одно черное дело к списку содеянного Блэкберном. Никогда раньше Труф не разглядывала дом так пристально и внимательно. Сейчас же от ее глаз не ускользала ни одна деталь. Ничего не изменилось в доме после смерти сестры-близнеца тетушки Кэролайн. Все сохранилось так, как раньше. Казалось, что и сама тетушка Кэролайн, и дом ждут…

«Но чего?»

Труф подошла к комоду. Первое, что бросилось ей в глаза, — стоящая на нем фотография в серебряной рамке. На ней была изображена снятая по пояс темноволосая кареглазая девушка. Так выглядела Кэролайн Джордмэйн в возрасте двадцати лет от роду.

Но разве пришло бы кому-нибудь в голову ставить на видное место свою собственную фотографию двадцатилетней давности? Да и не было у тетушки Кэролайн никогда ни длинных, слегка закрученных волос, ни такой прически, ни этих цыганского вида серебряных серег-колец явно мексиканского происхождения.

Мексиканского. И точно, ведь перед тем, как поселиться во Вратах Тени, Блэкберн возил свою любимую в Мексику. До смерти Катрин тогда оставалось всего одно лето.

Тогда это, несомненно, фотография Катрин Джордмэйн.

Труф никогда не видела фотографий своей матери. Иногда ей хотелось посмотреть хотя бы на одну из них, но ей всегда казалось, что их не существует. Она взяла с комода снимок, удивляясь тому, что тетушка Кэролайн никогда не говорила ей о том, кто на нем изображен.

Вдруг откуда-то сзади, из потайного отделения, вылетел еще один снимок и, несколько раз перевернувшись в воздухе, упал на пол. Труф нагнулась и подняла его.

Фотография, по всей видимости, сделанная «полароидом», была такая же старая, как и рамка, за которой она пряталась. На ней был изображен в полный рост высокий, худощавый, светловолосый мужчина. Улыбаясь и откинув назад голову так, что его длинные волосы спадали на спину, на вытянутых кверху руках он держал темноволосую малышку. На нем ничего не было, кроме ожерелья и привязанных к ногам колокольчиков.

Ее отец.

И хотя Труф видела не так много фотографий Блэкберна, их на сегодня осталось очень мало, а таких откровенных не имелось нигде, она была абсолютно уверена, что это он. Чаще всего Труф попадался снимок Блэкберна, где он был изображен со всеми своими мистическими атрибутами, эта фотография была самой известной.

Никакого сомнения, это он. Ничем не примечательный, разве что совсем незнакомый, улыбающийся мужчина и есть ее отец.

А ребенок в его руках — это она, Труф.

Со скоростью несущегося поезда ее сознание начало наполняться негодованием и ненавистью. Как смеет этот человек на фотографии быть таким обычным? Какое он имеет право походить на счастливого, нормального молодого отца, играющего со своей маленькой дочерью? Неужели он не понимал, что делает и что ему предстояло сделать?

У Труф по коже побежали мурашки. На секунду ей показалось, что Блэкберн стоит у нее за спиной. Она осторожно спрятала фотографию за рамку и поставила ее на место, однако избавиться от мыслей о Блэкберне оказалось сложнее, чем спрятать его снимок.

«Зачем тетушка Кэролайн хранит эту фотографию?» — думала Труф.

«Я никогда не хотела, чтобы ты ненавидела его», — вспомнила она слова тети. И гадкое, дикое подозрение начало закрадываться в душу Труф. Строго говоря, оно закрадывалось и раньше, но очень вяло и робко, теперь же, набрав силу, дождавшись своего часа, оно пробилось в ее сознание.


Это было чувство из разряда предрациональной уверенности, исследователи психики называют его предчувствием, то есть способностью знать то, что знать невозможно, восприятием, отвергающим границы времени и пространства.

— Черт подери, — со злостью прошептала Труф. Еще немного, и она начнет видеть привидения. — Так где же эта проклятущая коробка?

Она лежала на кровати, белая, сделанная из покрытого глянцем картона. На крышке ее красовался вензель давно исчезнувшего универсального магазина «Лаки Платт».

Труф осторожно приподняла крышку и посмотрела внутрь. Там лежало что-то завернутое в мягкую оберточную бумагу. Не без любопытства Труф подумала о том, какое зловещее наследство мог оставить ей Торн Блэкберн.

Нет, не Торн Блэкберн.

«Все это время я кое-что хранила для тебя. Некоторые из вещей, принадлежащих Торну Блэкберну. Их нельзя оставлять здесь. Когда я умру, кто-нибудь может наткнуться на них. Поэтому, что бы ты ни чувствовала, возьми их сейчас. Можешь называть это наследством, оставленным тебе Торном», — вспоминала Труф.

И еще: «Я никогда не хотела, чтобы ты ненавидела его».

«У меня совсем не осталось времени».

В коробке лежали перстень, ожерелье и книга.

Труф взяла в руку перстень и чуть не выронила его — до того он был увесистым. Очень широкий, он закрывал Труф всю фалангу указательного пальца. Перстень был украшен плоским и овальным, размером с персиковую косточку ляпис-лазурью с вырезанным на нем незнакомым Труф магическим символом. Камень сидел в золотой оправе в виде змеи весом чуть ли не в тройскую унцию. По краю перстня располагались еще камни, ярко-красные, похожие на капли крови рубины, ограненные и идеально круглые. Внутри перстня была выгравирована надпись на греческом языке и какая-то дата. Ни то ни другое Труф ни о чем не говорило.

Ожерелье было великолепно: выполненное из черно-золотистых камней янтаря, каждый размером с хороший грецкий орех, оно было таким длинным, что свисало почти до колен. «Это то самое ожерелье, которое изображено на фотографии».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация