«Вот чертовка! – невольно подумал он про чужую секретаршу. – Умеет свести мужика с ума». Демидов решил осмотреться. Номер был явно нестандартным. На светлобежевых стенах – репродукции известных полотен, в углу торшер с мини-баром, кожаный диван с двумя креслами. На небольшом журнальном столике уже были расставлены тарелки с закусками, бокалы и две бутылки вина.
Боковая дверь была чуточку приоткрыта. Она, очевидно, вела в спальню.
– Не стесняйтесь, Даниил Никитич, угощайтесь! Откройте, пожалуйста, вино. Думаю, нам не помешает расплавиться. – Конечно же она имела в виду «расслабиться», но, как видно, оговорилась. Получилось мило и даже пикантно. – Или вы предпочитаете водку? А может, виски?
– Если честно, то я предпочитаю вас, – сказал он несколько грубовато и потянул женщину к себе.
– Ну что же вы торопитесь, Даниил Никитич? Хотя бы для приличия поухаживайте за дамой! – надув пухленькие губки, нарочито капризным тоном произнесла Лидочка. – Почему как-то разом все мужчины разучились ухаживать? – то ли спрашивая, то ли утверждая, проворковала она.
Выпив по бокалу и не уделив должного внимания закускам, Даниил и Лидочка смотрели друг на друга, словно выжидая, кто теперь первым проявит инициативу.
– Что же вы?
Молодая женщина демонстративно наклонилась к столику за канапе с икрой. Потрясающе красивая грудь оказалась буквально перед носом мужчины. «Да она без бюстгальтера!» – вновь возбудился он.
– А разве у вас на Урале такие платья носят с бюстгальтерами? – с вызовом, заливисто засмеявшись, спросила секретарша. – Хотя какая я дура, все ведь зависит от того, какая у кого грудь. Правда?
Она схватила руку Даниила и с силой каменотеса прижала ее к груди.
– У тебя такие ладони... Тогда что сказать о другом, – томно произнесла Лидочка не оставляя ни тени сомнения, о чем другом подумала. И тут же переменила тему: – Хотите виски?
Демидов залпом осушил полстакана заботливо налитого виски и, выдержав небольшую паузу, задал прямой вопрос:
– Что вам от меня нужно?
– Ничего, милый. Просто я здесь уже месяц безвылазно. Понимаешь? Настоящая женщина так долго не может жить без мужской ласки. А ты мне очень понравился.
Лидочка решительно встала с кресла и опустилась на колени перед Демидовым. Ее грудь открылась, как с высоты горы внизу открывается бесконечно прекрасное волнующееся море. У Даниила вновь кругом пошла голова.
Он заранее был уверен, что в следующее мгновение Лидочка прильнет к его губам, и уж тогда даже весь транспорт, скопившийся на Рублевке, не в силах будет оттащить его от нее. Но вместо столь долгожданного поцелуя женщина наклонилась к его коленям и деловито принялась расстегивать брюки.
– Спасибо, не надо. У меня и так все в порядке, – осипшим голосом пробормотал растерявшийся любовник, пытаясь поднять Лидочку с колен.
– Дурачок ты у меня, – ловко отстранилась она и вернулась к прежнему занятию. – Ты думаешь, что это женщины делают для мужчин? Лично меня это волнует, как, может быть, ничто другое.
Упругое, горячее достоинство молодого и сильного мужчины затрепетало в жарких ее руках. Только сейчас Демидов понял, что Лидочка и вправду безумно желала близости с ним. Больше не размышляя, он сгреб ее в охапку и понес в спальню. Он уже готов был обрушить на нее всю свою невостребованную страсть, как Лидочка вновь увернулась.
– Что опять не так?
– Зачем так спешить, дорогой Даниил Никитич? Ведь у нас еще не было прелюдии, – бархатным голоском пропела Лидочка, одновременно спуская по телу платье, под которым засияло обнаженное тело.
То, что увидел Демидов, превзошло все его сексуальные ожидания. Он мгновенно уловил, как на упругих, торчащих в стороны грудях налились и встали торчком темно-коричневые соски. Он перевел взгляд чуть ниже, и ее бедра как по волшебству раскрылись. Какие тут еще прелюдии?! Как разъяренный бык он бросился на нее.
...После первого извержения «демидовского вулкана» она сменила тактику и перешла к ласкам. Демидов, конечно, заглядывал в «Камасутру», но то, что проделывала в эту ночь Лидочка, не могли представить даже авторы этого учебника любви. Его приятно удивило, что он готов ко всему.
«В любви я Эйнштейн», – неожиданно он вспомнил когда-то давно понравившуюся фразу уличной проститутки из фильма «Семнадцать мгновений весны» и засмеялся.
– Чему ты смеешься, милый? – насторожившись, спросила Лидочка.
Он с удовольствием объяснил. Женщина тоже весело засмеялась.
– Скажи, Лидочка, ты замужем?
– Даниил! – укоризненно вскинула брови Лидочка, – После того, что было, как-то даже неприлично спрашивать про это. Ну разумеется. Муж у меня конструктор в секретном КБ. Он хороший и милый человек. А что?
– Да нет, я просто подумал...
– Что совесть гложет? А как насчет твоей милой женушки, а? – хитро прищурив глазки, спросила Лидочка. – Да не мучай ты себя. Это жизнь. Против зова природы моральные принципы бессильны, понял?!
– У меня, кстати, нет, как ты выразилась, женушки. И никогда не было.
– Тогда тем более! – совсем по-детски воскликнула Лидочка, целуя при этом Даниила в губы.
– Скажи, как ты в спецслужбы-то попала?
– А с чего ты взял, что я там работаю? Или синица на хвосте принесла?
– Сам догадался. Гулькин, твой директор, явно из этих. А ты по определению не можешь быть из других.
– Умница. Голова у тебя работает хорошо. А в спецслужбу я пришла по призванию.
– Призвание твое, как я убедился, совсем в другом месте, дорогая, – съязвил Даниил, целуя ее ниже пупка.
– Ну хватит, – сделала вид, что обиделась, Лидочка, и мгновенно из страстной любовницы превратилась в секретаршу коменданта Гулькина. – Призвание – это от ума, а то, что ты имеешь в виду – это природа. Понятно, глупенький?
– Этому тебя в спецшколе обучили?
– Искусству любви ни в одной спецшколе мира обучить не смогут. Как нам ни хорошо, дорогой, пора вставать. То есть тебе вставать, а мне спать. С утра на службу.
– Что, Гулькин будет ждать?
– Да если бы он! Мне на связь с Москвой в восемь утра надо выходить, – тяжело вздохнув, ответила Лидочка и тут же приложила палец к губам.
– Значит, телефонная связь с Москвой все же есть?
– Ну конечно же есть. Но только у меня. Ради бога, умоляю, Даниил, не проболтайся никому. Мне ведь голову оторвут! Зачем я вообще тебе доверилась?
– А если это любовь, дорогая? Разве она не сильнее твоей присяги?
– Не сильнее, дорогой. Я ведь капитан.
...В вестибюле Демидов столкнулся с Чигориным. Тот о чем-то беседовал с портье. Первым поползновением было пройти мимо незамеченным. Но Чигорин уже заметил его.
