– Подождите, – не выдержал Стрельцов, – тут вопрос более серьезный.
– Неужели, Вадим, вы тоже получили предложение поделиться? А вы, господа? – с хитрецой спросил Демидов.
Сидящие за столом олигархи все как один понуро кивнули.
– Итак, что же мы имеем в сухом остатке? – оживился долго молчавший Никелев. – Крупные собственники получили письменные послания от некоего «доброжелателя». В письмах содержится недвусмысленное предложение – поделиться своими личными сбережениями, а еще лучше – собственностью взамен на освобождение из зоны карантина. Правильно излагаю, господа?
– Более чем! – брякнул Ордынский, чьего мнения никто и не спрашивал. – Вы все боитесь называть вещи своими именами. А я не боюсь. Хотя и уверен, что «доброжелатель» – это наше дорогое правительство. Оно вдруг решило, как говорится, вас всех чуточку «подоить».
– Вот так, значит? А мы, граждане, при чем? – возмутился дед Иосиф, который демонстративно передвинул стул подальше от олигархов. – Я лично вообще подданный другого государства.
– Не надо столько эмоций, дедушка, – миролюбиво попытался остудить пыл старика Духон. – Просто все мы оказались заложниками этих «благородных» намерений и теперь сидим тут в карантине да еще облучаемся всякими там пси-генераторами.
– Не верю, Александр Павлович! – почти закричал Демидов. – Такого просто быть не может!
– Может. Все может статься, молодой человек, – грубо и неуклюже успокоил его Духон. – Вот вы здесь в карантине, а вашу каменотесную компанию на Урале уже распиливают. Хотя вы, к счастью или к несчастью, никакой не олигарх. Да подадут в этом ресторане, наконец, виски?! – без всякого перехода крикнул он в сторону ресторанного бара.
– Правильно! – поддержал его Иосиф. – Вот уважаемый доктор говорил, что лучшее средство от сумасшествия – выпить. Правильно я говорю, Леонид Михайлович?
– Так вы с компанией, когда в медпункт заявились, уже хороши были, – не согласился доктор.
– Когда это было? Я уже и забыл. Так что требую виски для олигархов, а для народа вина!
– Падение метеорита, которым была скорее всего управляемая ракета, и вызванная этим якобы экологическая катастрофа преследовали несколько целей, – продолжил Духон, когда всем действительно принесли напитки.
– Во-первых, иметь как бы законный повод запрятать всех нас за проволоку. Во-вторых, хоть как-то объяснить общественности, почему закрыта Рублевка. Я уверен, что там, в Москве, все СМИ давно трубят о том, что предпринимаются все меры для нашего спасения. И в-третьих, заставить наших уважаемых героев из списка Форбса раскошелиться в пользу дырявой казны. Дальше и объяснять нечего. Всем понятно.
– Даешь свободную жизнь! Все на баррикады! – завопил проснувшийся Акимыч. Он возмутился, что все уже пьют, а у него даже стакана нет.
– Дайте ему выпить, только бы заткнулся, – попросил официанта Стрельцов.
– Надо все-таки что-то решать. Время позднее, господа. Все устали, – заметил Удачин. – Надо принимать решение.
Расходились под утро. Практически все припозднившиеся посетители «Веранды» под воздействием практических советов доктора были изрядно навеселе и поэтому уже не слышали утреннего перезвона колоколов в ушах. А возможно, просто пси-генераторы просто отключали на ночь.
Провожая до машины Духона и доктора Табачникова, Демидов предложил встретиться днем и всем вместе нанести визит коменданту Гулькину.
– Мне это как-то не с руки, – заметил Табачников. – Я все-таки на службе.
– Логично, – быстро согласился Даниил, протягивая на прощание руку доктору. – Но вы тем не менее согласны, что надо пока испробовать мирные способы противодействия. А если уж и они окажутся тщетными, то тогда самое время предъявить ультиматум.
– Без меня. Я к больным, а потом смотаюсь домой. – Табачников направился к своей машине.
Духон поймал его за руку.
– Мой милый доктор, к вам очередная просьба. Помоему, я прошу о ней то ли второй, то ли третий раз. Вам надо встретиться с нашим общим другом. Помните, как в прошлом году у вас с ним получился отличный альянс? И чтобы не привлекать лишнего внимания к своей да и его персоне, лучше сделать это в вашем медицинском центре. Я практически на сто процентов уверен, что вы под колпаком. По этой же причине не пишу никаких записок. Только, пожалуй, это...
Александр вложил в руку доктора клочок бумажки.
– Это адрес сайта, где были опубликованы материалы по психотронке. Сайт, как мне сказал Ордынский, на каком-то американском провайдере. Точно не знаю, как там это называется... На словах передайте, во-первых, привет от меня, а во-вторых, точное содержание наших ночных посиделок. Объясните, что любым путем – лучше приватно – необходимо довести до сведения высшего руководства ФСБ, что кое-кому на Рублевке стало известно о применяемых в карантинной зоне пси-генераторах. Поэтому! Если они в ближайшее время не найдут виновников и не отключат те бандуры на Николиной Горе и прочих местах, поселенцы Рублевки начнут уничтожать эту дьявольскую технику. Кроме того, все это станет известно мировой прессе.
– А почему нельзя придать это дело огласке сейчас? – спросил доктор.
– Долго объяснять. Вообще загонять кого-то в угол дурная привычка. Никогда человека нельзя загонять в угол.
Духон внимательно посмотрел на Табачникова. Тот стоял бледный, но весьма решительный.
* * *
Приняв душ, Лев Багрянский сразу засел за работу. Даже в выходные дни он не изменял заведенному правилу – «ни дня без строчки!» – особенно после того, как на пару со своим другом Духоном занялся сочинительством авантюрных политических романов.
Он любил работать ранним утром, когда ни одна душа не могла помешать. Но сейчас голова была занята лишь одним – происшествием на Рублевке. Официальные сообщения в газетах и с экрана телевизоров появились лишь однажды, а затем тема словно умерла. На все вопросы, которыми Лев задергал репортеров самых различных газет, те лишь в неведении пожимали плечами. Только вчера по этому поводу сокрушался за рюмкой водки главный редактор «Молодой газеты» Мусатов.
– Понимаешь, старик, мне уже стыдно и перед читателями, и перед командой. Не могу пробить стену, хоть тресни. И писать ничего не дают, да, собственно, не о чем.
– Так уж и не о чем? При твоих-то, Дима, связях. В жизни не поверю, – пытался спровоцировать приятеля на откровенность Багрянский.
– Да мне как-то по барабану, – отмахивался Мусатов.
Он был явно задет за живое тем, что ему не верят. Между тем сказанное им было самой что ни на есть правдивой правдой.
– А что эти?
Багрянский выразительно постучал двумя пальцами по плечу, что означало людей со звездами.
– А что они? – Мусатов почти повторил вопрос Багрянского, словно выдерживая паузу. – ФСБ, как я понял, этим занята весьма отдаленно, а Агентство национальной безопасности настолько закрыто на вход, что там и информаторов нет. Ни за бабки, ни по понятиям...
