– Дело в том, что именно на этом континенте я получил неплохое образование. Оно позволяет мне следовать собственным научным и практическим воззрениям. А не непонятно чьим рекомендациям.
– Почему бы нам не выйти в парк? Здесь рядом с посольством чудесный парк, – предложил Ильюшин.
Вскинув голову, чиновник исподлобья взглянул на академика. Мол, с чего бы им спускаться даже в самый распрекрасный сад, когда и здесь в кресле, рядом с которым уютно потрескивают в камине поленья, лично ему совсем неплохо. Но что-то в глазах политического мудреца Ильюшина заставило его выбраться из кресла и спуститься вслед за бывшим послом в сад.
– Правда ли, что ваше настоящее турне по странам и континентам, как пишет пресса, вызвано поискам кредитов для нашей страны? – спросил Ильюшин после того, как оба удалились от здания на приличное расстояние.
– Боюсь, что это неверная постановка вопроса, – легко огрызнулся чиновник. – Я не ищу кредиты, поскольку их и так сегодня нам предлагают все кому не лень. Все стоят в очереди. Только возьмите.
– Но вы же понимаете, что...
Пожилой спутник Егорова тяжело дышал, с трудом подволакивал раненную ещё в войну ногу, но тем не менее не отставал. Пытаясь высказать свою мысль, он остановился.
– Мне кажется, я предугадал ваш вопрос, господин Ильюшин.
– Будет интересно убедиться в этом, – без малейшей иронии заметил Илюшин.
– Вы совершенно правы – кредиты надо отдавать. Вот поэтому, – Егоров аккуратно высморкался в белоснежный платок и вновь пошлёпал губами, подбирая правильные слова, – мы сейчас изучаем условия, партнёров. Вы же прекрасно знаете, что там, в Москве, имеются персонажи, готовые только хапать и хапать. А как отдавать? Никто об этом даже не задумывается. Кстати, в вашу бытность во власти, я имею в виду перестройку, сорок миллиардов марок немецкого кредита растворились, словно их и в природе не было. А сколько ещё утекло в неизвестном направлении?!
Ильюшин с нескрываемым любопытством и уважением посмотрел на собеседника.
«Эти молодые реформаторы и вправду умны. Чертовски умны, – сверяясь с собственными мыслями, подумал он. – Весь вопрос в том, насколько их хватит. Было бы таких побольше в партии, может, все сложилось бы иначе».
– Вы зрите в корень, молодой человек. Надо знать, у кого брать. Когда брать. И когда отдавать. А теперь позвольте спросить. С чего вы взяли, что кредит – кстати, много больше, чем сорок миллиардов, – вообще завозился в страну?
Вопрос ошеломил чиновника. Его воистину проницательный и глубокий ум мгновенно сообразил, куда клонит Ильюшин.
– Ну как же?! Я собственными глазами видел документы по этому кредиту. Деньги тратились глупо, это правда. Но то, что вы сейчас сказали, выходит за всякие рамки. Даже страшно подумать об этом.
– А вы не бойтесь, молодой человек. Признайтесь, вы решили, что я вам сейчас предложу брать кредиты только у тех, кто даёт взятки, или, как сейчас говорят на вашем профессиональном жаргоне, откаты за то, что кредит взят именно у кого надо.
– Не совсем так, но весьма близко, – вынужден был согласиться Егоров.
– Так вот что я вам скажу, молодой человек. Это совсем не так. Не об этом я хотел с вами поговорить.
Он взял Егорова за рукав и вежливо, но настойчиво потянул в глубину сада.
...Затянувшееся ожидание, которое в очередной раз увело Зубра в воспоминания о начале своей закулисной карьеры, прервал сигнал домофона, установленного на входе в подъезд огромного дома на Смоленской набережной.
В квартире никого, кроме него, не было. Быстро сменив тапочки на туфли, он для порядка нажал на кнопку, демонстрирующую на мониторе гостя, и убедился, что это тот человек, которого он ждал.
– Это хорошо, что вы не заставили себя ждать, – встретил гонца Зубр, пропуская его в квартиру. – Вы пока посидите на кухне, пейте чай, он в термосе, а я ознакомлюсь с вашей депешей, – прошамкал губами Юрий Титович и ушёл в кабинет. Быстро пробежав совсем небольшой текст распечатки вчерашнего разговора своего ставленника Турова и американца – кажется, его зовут Берроу, – Зубр разочарованно откинулся в кресле.
– Давай я тебя отвезу на такси. Простудишься. (Объект № 1)
– Тоже мне, опасность. Впрочем, тебе этого не понять. Ты счастливец, Берроу, не знаешь, что такое настоящая опасность. (Объект № 2)
– Вот это правильно. Так спокойнее, все же поздний вечер. Но что касается нашего разговора, так и знай, я ничего не понял из твоих обрывочных мыслей. (Объект № 1)
– Я сам себя не понимаю. (Объект № 2)
– Ты точно решил, что твоя официальная версия посещения посольства – отделение Сити-банка? (Объект № 1)
– Именно так. Хотя ещё раз повторяю, на самом деле это исключительно Зубр. Он решил вопрос с Кремлём. А охота идёт за мной. (Объект № 2)
– А насчёт «Добровольческого корпуса»? Это окончательное решение? (Объект № 1)
– Я дважды не повторяю. Сказал – надоело! (Объект № 2).
Зубр почувствовал, что во рту пересохло. Может, всётаки подскочил сахар, а эти паркетные врачи ничего не находят? Но тогда почему постоянно хочется пить – пронеслось в голове. Надо будет все же ещё раз провериться.
Он вернулся на кухню, где оперативник уже достаточно обжился, поглощая бутерброды и запивая их чаем.
– Я только на минуточку, – как бы извиняясь, сказал деликатный хозяин квартиры, вынимая из холодильника бутылочку минералки. Он так же спешно вернулся в кабинет и залпом выпил воду прямо из горлышка.
– Я тоже ничего не понимаю, – повторил он вслух слова сотрудника американского посольства, только что вычитанные в распечатке.
Хотя в данный момент Юрий Титович явно кривил душой. «Кое-что» он, конечно, прекрасно понял. Слишком уж хорошо он знал Турова, чтобы не понять нюансов, происходящих с ним. Иначе не привлёк бы его к столь деликатной работе, которую до поры до времени банкир выполнял, можно сказать, безупречно. В понимании Зубра тот был почти что идеальный финансовый координатор, документарный кассир, прекрасный исполнитель. Тогда он и думать не мог о том, что такой приличный чиновник, как Алексей Туров, никогда не был удовлетворён своей ролью исполнителя в Фонде Блейка, хотя ему платили баснословные гонорары, которые во много раз превышали его зарплату чиновника в национальном банке.
Турову всегда хотелось большего. И когда он понял, что благодаря «коридору» на Запад для денег Фонда ему можно безболезненно выводить свои деньги, а также своих контрагентов, Алексей увлечённо стал заниматься и этим опасным хобби. Не догадываясь ни о чём подобном, Зубр во многом был вынужден гадать на кофейной гуще. Где, когда и почему Туров все же дал слабину, чтобы настолько испугаться и побежать якобы к своим защитникам в посольство? Юрий Титович надолго задумался, совершенно забыв, что его все ещё ждут на кухне.
