Наутро, вызвав к подъезду служебную машину, Туров как заправский разведчик не стал в неё садиться, а спустился на лифте в подземный гараж. Там был припаркован его ярко-синий «Порше», на котором он уже, наверное, тысячу лет никуда не выезжал. Туров был в шляпе и больших, на пол-лица, солнцезащитных очках. Банкир очень надеялся, что в таком виде его вряд ли узнает кто-нибудь из следаков, которые ждали его появления у служебной машины.
Только выехав на Рижское шоссе и убедившись, что за ним нет хвоста, Туров по мобильному телефону позвонил водителю служебной машины:
– Володя, ты свободен. Я сегодня никуда не поеду. Что-то давление резко подскочило.
В тот же вечер после удачной рыбалки Туров и Надеждин сидели на веранде. Любуясь закатом, приятели с нескрываемым наслаждением попивали холодное пиво, закусывая бутербродами с икрой. Чуть поодаль в котелке поспевала уха, над которой колдовал некий мужичок. Беседа на веранде его мало интересовала.
Пожалуй, впервые за последнее время Алексей по-настоящему расслабился. И только уже за это был бесконечно благодарен другу. Неожиданно Анатолий спросил:
– Так и будем сидеть, пивко попивать? Ты же хотел чтото рассказать? Или я неправильно тебя понял? Кстати, ты очень изменился. Осунулся, что ли. Даже волосики вроде как поредели и поседели. А это, брат, случайно не бывает.
Прямой вопрос товарища застал Турова врасплох и вернул его к жестокой реальности. Как на духу он обрушил на Надеждина вал проблем и сомнений, предусмотрительно умолчав лишь о фонде Блейка и своей роли в нём.
– Ну ты даёшь! – выслушав рассказ, воскликнул приятель. – Ты что, до сих пор не понял, что бизнеса без политики не бывает? Если ты, конечно, не держишь пивной ларёк где-нибудь в пустыне Сахара...
– Тоже мне открытие, – пробурчал Туров.
Мужичок, колдующий над ухой, что-то призывно замычал, приглашая мужчин к котелку, но оба решительно отмахнулись.
Немного помявшись, Надеждин все же решился на засевший в голове вопрос:
– Ты, Лёха, можешь не отвечать, если не захочешь, но я всё-таки спрошу. Что-то в твоём рассказе, как мне кажется, не так. Ты, часом, не попал в дерьмо? Точнее, в дерьмо, как я понимаю, ты уже попал. Речь уже идёт о политике?
Туров не желал никоим образом говорить об этом. Но деваться, похоже, было некуда. Говорить или не говорить? Промолчать, конечно, можно, но зачем же себя обманывать?! Как бы Алексей ни гнал эти мысли прочь, их не сотрёшь ластиком с подкорки. Он понял, что окончательно вляпался, лишь тогда, когда услышал от Зубра мимолётом брошенную фразу, что они не в бирюльки играют. Мол, те огромные средства, которые с участием Турова концентрируются на неких секретных счетах в офшорах, в каких-то непонятных ему фондах, ещё послужат России. Алексей не стал ничего уточнять. Только как бы невзначай обронил: «Вы имеете в виду Добровольческий корпус?» Именно в этой хорошо ему знакомой американской организации с безобидным и миролюбивым названием после отставки в нацбанке заокеанский «дядюшка» Турова любезно предоставил ему «крышу», под которой он и проработал вплоть до возвращения на прежнее место. Причём Турову было совершенно ясно, что именно американцы и Зубр пролоббировали его очередное возвращение в банк. По складу характера Туров всегда был далёк от политики и всячески избегал быть вовлечённым в неё. Одно дело – управлять деньгами, и совсем другое – оказаться соучастником политических интриг.
– Ты чего воды в рот набрал? – бесцеремонно оторвал его от малоприятных размышлений приятель. – Будешь колоться по всем правилам? Или так, мол, сам догадывайся?
– Пожалуй, последнее.
– Понятно. Но тогда всё же скажи, какого чёрта ты полез на гильотину? Чего тебе не хватало? И барыш имел, и со всех сторон был надёжно защищён. Помнишь, даже от прокуратуры отмазали?! Политика – девушка капризная. На пустом месте себе проблемы создал. – Увидев, что Туров пытается что-то возразить, Надеждин замахал обеими руками: – Не надо оправдываться, это я так, философствую. Тоже мне политик нашёлся. Не говори, только кивни. Посадили тебя под колпак или нет? Свои или чужие?
Туров неохотно, но все же кивнул, что должно было означать всё – и то, и другое.
Его друг настолько разнервничался, что, резко вскочив с места, опрокинул маленький плетёный столик со всей закусью и выпивкой.
– Теперь-то я понимаю, что допустил ошибку, – задумчиво произнёс Туров. – Теперь ломаю голову, как выходить из игры...
– Опять ты не в ту степь. Помнишь, как мы в далёкой молодости девчонкам советовали, когда пытались их клеить? «Расслабься, дорогая, и получай удовольствие». Так же и тебе надо, дорогой мой подруг... На кой хрен тебе выходить куда-то? И кто тебя отпустит?! Ты для них ключевое звено. Ты им позарез нужен, и именно поэтому опасаться за свою жизнь тебе нет нужды. Мне представляется, что тебя пасут лишь с целью психической атаки. Чтоб запугать, заставить по-прежнему на них работать. А вот наши доблестные правоохранители сидят у тебя на хвосте с другой целью – чтобы через тебя выйти на твоих хозяев. Поэтому ты сейчас вроде как между молотом и наковальней...
– Наверное, ты прав, Анатоль! Собираясь к тебе, я тоже примерно так и думал. Спасибо, что подтвердил эти самые думы. Правильно все же говорят: одна голова – хорошо...
В интонациях Турова его приятель не услышал и малой толики оптимизма. Тем более что банкир тут же сам подвёл черту:
– Всё это так. Но пойми, я больше не выдержу! Устал. Если так дело пойдёт, точно в психушку попаду. Или того хуже – руки на себя наложу.
– Это, конечно, не выход. Точнее, им всегда можно воспользоваться, – в задумчивости произнёс Надеждин. – Только вот о чём я сейчас подумал: а вдруг твои боссы и покровители сговорятся с правоохранителями и сдадут тебя в один прекрасный день со всеми потрохами? Спишут на тебя одного все грехи, и точка. Ты об этом думал? Тем более что поводов достаточно. Ты же тогда, в девяносто восьмом, был чуть ли не главным строителем пирамиды ГКО.
– Ах, вот ты о чём, Анатоль... Тогда моей игрушкой развлекалась вся элита – министры, премьеры, вице-премьеры, кремлевские чинуши и даже дочери президента. Ты знаешь не хуже меня, что все они хорошо нажились на этом. Послушать тебя – сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду я одна?.. В смысле, я один.
– Тут мне в голову пришла одна мыслишка, – не обращая внимания на слова Турова, оживился Надеждин. – У тебя наверняка есть досье на все твои операции? Угадал?
Туров опять согласно кивнул.
– Тогда вот что я тебе скажу. Пока досье в твоих руках, любые атаки на тебя маловероятны. Хотя, с другой стороны, чем чёрт не шутит?! Кстати, где оно хранится, твоё досье? – собирая с пола опрокинутую посуду, неожиданно спросил Надеждин.
– Здесь оно, в багажнике...
– Как это – в багажнике?! Ты что, его с собой носишь? – удивлённо вскинул брови Анатолий.
– Нет, разумеется. Просто собираясь к тебе, я подумал, что хранить его в домашнем тайнике опасно, хотя и сейф там сверхнадёжный. Его ядерным взрывом не возьмёшь. Ну, а вдруг нагрянут из прокуратуры или хуже того...
