А старого дома, который искал Пьер под аккомпанемент своих далеко не безоблачных мыслей, уже давно не было. Не осталось и следов его обитателей, тем более, как говорят, в доме жили одни эвакуированные. Увы, адрес, который мог стать хоть слабой зацепкой, ничего Пьеру не подсказал.
Хотя почему ничего? Кое-что все-таки проступило сквозь толщу ушедших времен, зыбкое, едва заметное, как волны от давно проплывшего парохода. Так, по крайней мере, Багрянский не очень умело успокаивал совсем впавшего в депрессию своего французского приятеля.
По-прежнему не вызывало сомнений, что следы графини Орловой, если они вообще чудом сохранились, надо искать именно в Ашхабаде. В письме своей бывшей соседке по московской квартире она упоминала, что работает в военном госпитале. Значит, если удастся разыскать архив военного комиссариата, там непременно что-то «проявится»: учет военнообязанных в советские времена велся аккуратно и строго, убеждал Лев, а Тьерри лишь соглашался. Он с грустью всякий раз признавался самому себе, что как специалист по России, оказывается, знал о ней далеко не все.
На следующий день гостей Кулиева охотно сопроводили в военный архив. Это был старый темный подвал, в котором от сырости вряд ли что вообще могло уцелеть. Здесь грудами хранились однотонные, серые, как жизнь в тот период, папки с бумагами и документами. Они угрюмо возвышались до самого потолка, наглядно предупреждая о тщетности любых попыток копаться в прошлом. Да тут год будешь искать и все равно не управишься! Потратив на разборку бумаг всю вторую половину дня, теперь уже Багрянский готов был опустить руки. Хотелось просто выть от досады.
Но тут поразительную хватку проявил месье Пьер. Он обратил внимание на то, что папки с документами в одной части хранилища разложены по определенному принципу и достаточно системно. Трудно сказать, как это вышло. То ли по случайности, то ли перевозку архива доверили добросовестному работнику. Во всяком случае, папки лежали рассортированными по крупным блокам. Тьерри называл их вслух.
– Смотри, Лев, как интересно. Вот «кадровые военнослужащие», вот «призывники», «вольнонаемные». Отдельно – «раненые на излечении», отдельно – «умершие». А вот, мой друг, папки «эвакуация», «дети»... Как интересно! – не уставал повторять Тьерри, словно таким образом подбадривая себя.
Следопыты начали копаться в бумагах. Дело продвигалось медленно, пока в документах раненых солдат и офицеров Пьер не заметил несколько постоянно повторяющихся кодовых обозначений и не предположил, что это номера папок с архивами военных госпиталей либо номера самих эвакогоспиталей.
– Предлагаю разделиться, – несколько смущенный тем, что берет инициативу на себя, предложил Тьерри. – Я займусь поиском документов, связанных с госпиталями, а вы просмотрите папки эвакуированных. Там все должно быть разложено по датам. При всей простоте это наиболее оптимальный метод архивирования, а здесь наконец чувствуется рука профессионала.
Багрянский не стал спорить. Ему по большому счету было все равно, каким способом искать.
Часа через два Пьер издал победный возглас:
– Глядите, Лев, здесь в папках приложены списки персонала госпиталей! Это то, что нам надо!
– Знаешь, как у нас говорят: не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – Багрянский скупо попытался усмирить его пыл.
Но уже через полчаса Тьерри вновь издал победный клич.
На фамилию Орлова он наткнулся уже в четвертой по счету папке, хотя их хранилось в архивной пыли несколько десятков.
– Нашел! – радостно завопил Пьер.
Багрянский тут же бросил свои бумаги и подвинулся к Тьерри.
– Вот, смотри, Орлова Вера Григорьевна, старшая медицинская сестра, – срывающимся голосом прочитал француз. – Хотя это всего лишь означает, что мы на правильном пути. Но пока реального нам ничего не дает, кроме подтверждения, что графиня действительно попала сюда в эвакуацию и работала медсестрой. Важно проследить весь ее путь, в конце концов, найти хотя бы могилу. Соседка Орловой что-то говорила, что она в эвакуации болела, климат не подходил, что ли. Если мы упремся в могилу графини, я смогу спокойно, с чувством исполненного долга перед Андре покинуть вашу страну.
– Вы забываете о дочери, Тьерри, – напомнил Багрянский.
– Ничего я не забываю. Просто боюсь, что если мы упремся в могилу, дальнейшие поиски потеряют смысл. Как искать дочь? Она была еще очень мала, чтобы оставить свой след в архивах и тем более в жизни. Если выжила, то наверняка вышла замуж и сменила фамилию. Уравнение с таким неизвестным вряд ли поддается решению.
– Ее фамилия скорее всего тоже Орлова.
– Как это возможно?
– У нас вполне возможно. Смотри, мать графини наверняка родила свою дочь, эту самую Веру Григорьевну, в законном браке. А фамилия у нее почемуто не по отцу, а Орлова. Может, у них такая в семье традиция? Может, ребенок воспитывался без отца и получал фамилию по матери. И потом, выходя замуж, наши женщины далеко не всегда берут фамилию супруга. Так что кто их знает, этих Орловых... Словом, предлагаю искать эту фамилию.
– Мне это не очень понятно, но допустим, что ты прав, – не стал возражать Тьерри, – тогда в любом случае надо искать Орлову-дочь среди эвакуированных.
– Как раз я этим занимался. Я просмотрел списки прибывших из Москвы за сорок первый год. Ничего.
– А позже?
– Зачем смотреть позже? Они же эвакуировались в сорок первом.
– Тоже верно.
– Тогда посмотрите в списках выбывших!
– Смотрел. И там фамилии Орловой нет. Может, она эвакуировалась дальше вместе с госпиталем и скончалась по дороге? – предположил Багрянский.
Тьерри еще раз заглянул в свою папку.
– Да нет же, смотрите! Это список медперсонала на начало сорок четвертого года.
– Вот черт! – не сдержался Багрянский. – Испарилась она, что ли?
Тьерри задумался.
– Фамилии располагаются в алфавитном порядке? – наконец спросил он.
– Если бы! Архивариусам было явно не до алфавита. Вас не поражает, что вообще в этом хаосе вели учет? Вот вам результат тоталитарного устройства общества. – Лев вдруг запнулся. – Послушайте, Тьерри, кажется, в папке за сорок третий год фамилии были по алфавиту.
Багрянский порылся в уже просмотренных документах и извлек из кипы одну из папок. Тьерри тотчас стал внимательно ее просматривать.
– Смотрите, Лев, тут наверняка вырвана страница. После «н» только две фамилии на «о» и сразу идет «п». Кто-то здесь успел поработать до нас. – В Тьерри мгновенно проснулся профессиональный разведчик. – Вы догадываетесь, кто бы это мог быть? И если это действительно так, о чем мы с вами подумали, продолжать дальше рыться в бумагах не имеет смысла. Следы будут затерты.
Багрянский схватил другие папки. Действительно, при внимательном рассмотрении стало заметно, что отдельные страницы отсутствуют.
