История, которую поведал им Оразкулы, поначалу показалась запутанной и напоминала авантюрный роман.
Коротко, если архивные документы облечь в некую эпистолярную форму, его содержание сводилось к следующему. Осенью сорок первого года Вера Григорьевна Орлова, младшая сестра отца известного канадского бизнесмена Андре Орлова, оказалась вместе с дочерью Натальей в эвакуации, в Ашхабаде. По прибытии она сразу устроилась работать медсестрой в военный госпиталь для переправляемых сюда из Баку раненых солдат и офицеров. В госпитале медперсоналу ежемесячно выдавали паек, так что они с дочерью не голодали. Хотя скорее всего Вера Григорьевна пришла работать сюда не из-за пайка, а повинуясь генетическому чувству долга, которое из поколения в поколение сохранялось в дворянских семьях. Она сутками выхаживала раненых, изредка возвращаясь домой лишь на пару часов, чтобы проведать дочь. В сорок четвертом году дочери исполнилось тринадцать лет, и она устроилась в тот же госпиталь санитаркой.
Для пущей убедительности своего рассказа Оразкулы показал одну из копий из своей папки, за которой предусмотрительно куда-то сходил, прежде чем начать свой рассказ.
В принципе многие русские женщины прошли тогда через это, проявив свои лучшие качества: самоотверженность и твердость. – Но одно неприятное обстоятельство и здесь, в Ашхабаде, отягощало положение Веры Орловой. Из-за своего знатного происхождения ей приходилось ежемесячно отмечаться в соответствующих органах. Для нее это было крайне унизительно и обидно. Но судя по всему, не только это пугало ее. Она чувствовала приближение новых репрессий против таких, как она. Однажды ей чудом удалось выжить, но чудо могло и не повториться. В сорок четвертом году в госпиталь доставили с фронта тяжело раненного офицера. Михаил Баженов оказался фигурой весьма неординарной, поскольку за него хлопотал сам командующий Южным фронтом, долго матерился и угрожал, что лично всех расстреляет, если что-нибудь будет не так. К счастью, стрелять командующему не пришлось. Врачи долго боролись за жизнь Баженова, буквально собрали его по кускам. Сильный организм выдержал, дело пошло на поправку, но требовался постоянный и длительный уход. Опекать его поручили Вере Орловой как самой опытной и заботливой медсестре. Когда Баженов оправился от ран, они подолгу беседовали, рассказывали друг другу о себе. Орлова не скрывала, что отец ее был дворянином, достойным русским офицером, который чести своей как офицер не запятнал и погиб в смутные времена Гражданской войны. Немудрено, что полковник Баженов, мужчина уже немолодой, в итоге влюбился в Орлову и предложил ей руку и сердце. Сам он уже как три года был вдовцом – вся его семья погибла в Киеве. Вера Григорьевна прекрасно понимала, что ее дворянское происхождение может отразиться на карьере боевого советского полковника, и долго не давала согласия. Но Баженов настаивал, он готов был пожертвовать своим будущим во имя любимой женщины. К Новому году они расписались в городском загсе, и Вера Григорьевна Орлова стала Верой Григорьевной Баженовой. Ее новый супруг официально удочерил и Наталью.
Тут Джафаров вновь отвлекся и помахал в воздухе еще двумя копиями, удостоверяющими только что сказанное.
Косвенное подтверждение своему рассказу Оразкулы отыскал также и в архиве Ашхабадского управления НКВД, где вместе с рапортом полковника Баженова о том, что он ставит органы в известность о браке с бывшей графиней, было подколото ходатайство самого командующего фронтом – не применять к его офицеру никаких мер воздействия. Возможно, в НКВД и остались недовольны, но идти против представителя высшего военного командования не решились – все-таки не тридцать седьмой год.
– Сейчас легко рассказывать, но вы не представляете, сколько сил я потратил, пока разобрался, куда испарились из всех документов гражданка Орлова со своей дочерью, – тяжело вздохнул Джафаров. – Хорошо, что удалось разыскать бывшего главного врача госпиталя. Тут уж спецслужбы помогли. Не знаю, запротоколировали ли его показания, но лично я, когда москвичи уехали, все слово в слово записал и заверил у нотариуса. Замечу, что представителям Инюрколлегии я ничего не предъявлял. Я же вам уже говорил, господа оказались несостоятельными.
– Получается, что Орлова-Баженова не умерла, как говорили ее московские соседки, – констатировал Пьер. – Наверное, это тоже был маневр Баженовых, чтобы отделаться от прошлого. Но как графиня появилась в Ростове? – нетерпеливо поинтересовался Тьерри.
– Довольно просто. Когда полковник собирался после ранения вернуться на фронт, он отправил жену и Наталью в Ростов, где жили какие-то его родственники и куда сам сразу после победы собирался вернуться. Уже в Ростове, где-то в пятидесятых годах, Наталья вышла замуж за молодого лейтенанта Сергея Волосова, а следы самой Веры Григорьевны, увы, затерялись. Скорее всего, умерла, но лишь после свадьбы дочери.
– Откуда вы это знаете, уважаемый Оразкулы? И каким образом вы вообще осведомлены о ростовском периоде жизни Орловых?
Хозяин дома словно ждал подобного вопроса. Он извлек из заветной папки еще одну бумагу, которая несколько отличалась от других архивных копий.
– Письмо Натальи Волосовой своей подружке по госпиталю. Его в архивах не было. Это я уж сам додумался разузнать, с кем в госпитале дружила девушка, кому могла писать письма. И представьте себе, нашел.
– Браво! – не сдерживая эмоций, воскликнул Тьерри.
Оразкулы отвесил гостю галантный поклон.
– Здесь собственноручный рассказ Натальи о свадьбе и всякие другие мелочи, про цвет глаз жениха, рост и так далее. Все в этом письме, – пояснил он. – Правда, оно без конверта, значит, и без адреса.
– А Инюрколлегии, спецслужбам известно об этом письме? – чуть ли не в голос спросили следопыты.
– Не могу знать, – откровенно признался Джафаров. – Все. Я чист.
– Что ж, спасибо. Свои сто тысяч вы вполне заработали, – констатировал Тьерри. – Как мне с вами расплатиться?
– Вот номер моего счета в офшорном банке, – удовлетворенно сказал Оразкулы и протянул Пьеру небольшой клочок бумаги. – Как я понимаю, такие суммы вы в своем кошельке не носите.
– Верно понимаете. Только вы должны понимать и другое. Деньги поступят лишь через два-три дня. А мы уедем, скорее всего, уже завтра.
– Я вам полностью доверяю, месье Тьерри, – важно промолвил Джафаров, при этом искоса и чуть настороженно взглянув на Багрянского. – И потом, вы же пришли не с улицы или госорганов, а от самого Мереда Кулиева. Это веский аргумент, чтобы вам верить.
Вечером за ужином в особняке Кулиева Тьерри честно признался Багрянскому, что уже ни на что не рассчитывал. И надо же, такое везение...
– Но все-таки сто тысяч! – никак не унимался Лев.
– Деньги в данном случае такая мелочь, мой друг, – попытался объяснить ему Пьер. – Я уверен, что Андре Орлов в последние годы жизни отдал бы многое, только бы найти на этом свете кого-то из своих близких. Все-таки он был русским. Ты это принимай во внимание. Хочется верить, что мы сегодня хоть что-то сделали для моего друга, и он это видит с небес.
