Корнышев знал, что слова Захарова – не блеф. За ворота особняка он выйдет волком-одиночкой. Там, за воротами, непонятный пугающий мир. Мир, в котором одиночкам места нет.
Когда-то Корнышев помимо своего желания попал в переделку и едва не погиб. Но ему повезло, он уцелел, и тогда его спрятали. Прятали его далеко и изощренно. И даже теперь, вернув в Россию, его плотно опекают, обеспечивая круглосуточную охрану. А сам он так не сможет. Ему не уцелеть.
Захаров не блефует. Он просто использует Корнышева и, нисколько не стесняясь, открыто об этом говорит. Потому что деваться Корнышеву некуда. Он зависит от генерала больше, чем тот от Корнышева.
– Хорошо, – сказал Святослав. – Я согласен.
* * *
По задумке хирурга – того самого, что был похож на Луи де Фюнеса, – следы повреждений предстояло нанести не только на лицо, но и на некоторые участки тела Корнышева. Поэтому Святославу, прежде чем он лег на импровизированный операционный стол, для начала предложили раздеться.
Он подчинился, и вскоре остался в одних трусах. Хирург с сомнением посмотрел на последнюю деталь корнышевского туалета.
– Здесь делать ничего не надо, – сказал Корнышев. – Место деликатное.
Он стрелял взглядом в молоденькую медсестру, словно прикидывал, куда эту мышку можно пригласить сегодня вечером.
Но его отвлек своим вопросом анестезиолог:
– Под наркозом когда-нибудь были?
– В детстве, – сообщил Корнышев. – Когда мне удаляли аппендикс.
– Проблемы были?
– С аппендиксом? – уточнил Корнышев.
– Нет, с наркозом.
– С наркозом – не было.
– Это хорошо. Вот здесь ложитесь. Вам так удобно?
– Удобно, – сказал Корнышев.
У него еще оставалась минута или две до того, как ему дадут наркоз.
– Меня сейчас подпортят, к сожалению, – сообщил Корнышев медсестре. – И я буду выглядеть немножко негламурно. Но я здоров. Хроническими заболеваниями не страдаю. Холост.
– У тебя жена – красавица, – напомнил присматривающий за происходящим Потапов.
– Ах да, через несколько дней я увижу свою жену. Увижу впервые в жизни, заметьте. У нас так полагается: получаешь новое лицо и одновременно – новую жену. Но это временно. Потом лицо обещают сделать прежнее, и еще я снова буду холост. Так вы как?
– Я на работе не знакомлюсь, – ответила медсестра.
– Часто пристают? – понимающе произнес Корнышев.
– Да постоянно! – огрызнулась медсестра. – Порой кажется, что все вы – один и тот же человек!
– Наркоз! – скомандовал хирург. – Теряем время!
* * *
Сначала Корнышев вынырнул из небытия и вновь обрел способность видеть – слышать – думать. И он понял, что все уже позади. Потом на него накатила боль. Но долго страдать ему не пришлось. Хирург, который все это время оставался рядом, под присмотром Потапова дал Корнышеву болеутоляющее, по ходу дела озвучивая собственные действия:
– Анальгетиками снимаем боль. А можно еще кетанол давать или кеторол. Я вот тут захватил на всякий случай.
И он собственноручно показал лекарства, словно боялся, что его могут в чем-то заподозрить, и всячески демонстрировал лояльность.
– Сегодня к вечеру он уже будет на ногах, – сказал хирург. – У нас, по моему опыту, даже в сложных случаях госпитализация – не более трех дней. А вообще стараемся пациентов в тот же день отпускать.
Потапов с сомнением посмотрел на Корнышева. Хирург перехватил взгляд и пояснил:
– Само заживление, конечно, будет длиться много дольше. Там три фазы. Первая – воспалительная, – нервно развел руками, будто извиняясь. – Это примерно неделя. Реакция живого организма на вторжение, тут ничего не попишешь. Потом, на протяжении месяца, – вторая фаза, так называемая профилеративная. Капиллярчики новые формируются и, в общем, там уже процесс заживления. А третья фаза – это фаза созревания. Тут у кого как. Может длиться несколько недель, а может и несколько лет. Но в нашем случае кожа молодая, – добавил он поспешно. – Я уверен, что быстро заживет.
Потом он поделился рекомендациями. Корнышеву предписано не простужаться, не подвергать себя физическим нагрузкам, не употреблять алкоголь. Озвучивая свои пожелания, хирург смотрел на Потапова взглядом преданного пса. Кажется, он не мог дождаться той минуты, когда ему будет позволено покинуть этот странный особняк. Но из дома не выпустили ни его, ни медсестру с анестезиологом. На случай непредвиденных осложнений, понял Корнышев.
Оставшись с Потаповым наедине, Корнышев попросил:
– Дайте мне зеркало!
– Без приказа Захарова нельзя.
Пауза. И вдруг Потапов добавил просительно:
– Извини! Правда, не могу!
Корнышев увидел, как у его собеседника дернулась щека. И только тогда понял, что он, возможно, выглядит еще ужаснее, чем смотрелся вчера на экране ноутбука.
* * *
Они спрятали все зеркала, ни одного не оставили на виду. Корнышев обошел все комнаты, которые не были заперты, и нигде не увидел зеркала. Даже самого маленького. Он пытался разглядеть собственное отражение в стеклах мебели и в экране огромного телевизора, но детали там было невозможно разобрать, а о том, что он теперь урод, Корнышев и без зеркала догадывался.
В какой-то момент он оказался у окна. За окном догорал день. Солнце уже спряталось за крышами близстоящих домов, и прилегающий к зданию двор стремительно погрузился в сумрак. Так быстро наступает тьма в горном ущелье.
Толстяк, присматривающий за домом, гонял метлой по асфальту несуществующий мусор, тем самым исполняя ежевечерний ритуал. Свободный и счастливый человек, подумалось Корнышеву. Тут толстяк поднял голову, увидел Корнышева в окне, всмотрелся в искалеченное хирургом лицо, и вдруг закричал так страшно, что Корнышев даже отпрянул от окна.
* * *
Приехавший ближе к ночи Захаров собрал всех своих: Ныркова, Сомова, Потапова. Корнышев тоже присутствовал – сидел за столом рядом с Потаповым, напротив генерала. Но сам он по поводу своей роли не заблуждался.
У Захарова уже был готов план действий. Корнышева должны были вывезти в унылую и нищую больницу в одном из богом забытых российских городов, где Клаве и устроят встречу с ним. В том, что больница выбрана более чем заурядная, Захаров видел немалую пользу для дела. В глубинке, где из лекарств – только зеленка да бинты, ничем помочь попавшему в серьезную передрягу Корнышеву не смогли. Поэтому его беспомощное состояние будет для Клавы логичным и легко объяснимым.
Из того городка и отправятся Корнышев с Клавой в поселок Красный. А группа прикрытия во главе с Потаповым появится в Красном чуть позднее, денька через два или три. Чтобы никому из местных и в голову не пришло как-то связать людей Потапова с Корнышевым. Чтобы никаких подозрений на этот счет.
