– Такой вариант помощи вас устроит? – осведомился Пал Палыч.
– Вполне, – признался Корнышев.
– Конечно, за границей, – вслух размышлял Пал Палыч. – Язык у вас какой?
– Английский, французский – свободно.
– Великобритания! – мгновенно определился Костомаров. – Под своей фамилией вам нельзя, как я понимаю. Паспорт вам сделаем, не проблема. С работой поможем: устроим в одну из наших же фирм. Поработаете, обживетесь, осмотритесь. А дальше видно будет.
Он щелкал проблемы, как семечки. Этот человек снимал головную боль лучше любого доктора.
– Нормально? – спросил Костомаров.
– Спасибо! – ответил благодарный Корнышев.
– Пожалуйста, – процедил сквозь зубы Костомаров. – Ты кому пыль в глаза пускаешь? Мне?!
Случившаяся в собеседнике мгновенная перемена поразила Корнышева. Сейчас Костомаров был похож на ощетинившегося стаффордширского терьера.
– Ты от кого бегаешь? От банкиров? От бандитов? От милиции?
Корнышев оторопел. Он не знал, как себя вести. От былой благожелательности собеседника не осталось и следа. Корнышев сам подставился: не надо было юлить. Пришел за помощью, и вместо того, чтобы все рассказать откровенно, пытался напустить тумана. А здесь так нельзя. Тут люди тертые. Тут надо – как на духу. А там будь что будет.
– Я бегаю от ФСБ, – сказал Корнышев, глядя в глаза собеседнику.
Костомаров откинулся на спинку стула, будто его толкнули в грудь. Похоже, признание Корнышева произвело на него сильное впечатление.
– Ты это серьезно? – спросил он после долгой паузы.
Корнышев молча кивнул в ответ.
– А сюда-то ты зачем пришел? – осведомился Костомаров тоном, каким у чудом выжившего мальчика взрослые могли спросить, зачем он проволоку вставлял в розетку. – Ты думаешь, мы из-за тебя будем бодаться с ФСБ?
Чего-то подобного и следовало ожидать. Напрасно Корнышев развесил уши, поверив Ныркову. Но это было от безысходности. Последняя надежда, она всегда на чудо. А чудес на свете не бывает. В чем Корнышев сейчас в очередной раз и убедился.
Он отодвинул пустую водочную рюмку и развел руками. Извините, мол, ошибся адресом. Больше такое не повторится. Я пошел.
Но Костомаров его не отпустил.
– И что – ФСБ вымогает у тебя деньги? – спросил недоверчиво он. – Ты бизнесмен? Ты кто вообще?
– Я сотрудник ФСБ.
Это известие еще сильнее удивило Костомарова. Можно сказать – неприятно поразило. Наверное, он решил, что Корнышев продолжает его дурачить. С ним надо как на духу. Иначе выгонит взашей.
– Там целая история, – сказал Святослав. – Иногда бывает, что по службе человек вдруг в такие сферы вторгается, куда не следовало бы лезть. Вот и у меня так получилось.
– Что-то раскопал? – понимающе произнес Костомаров.
Подобные проблемы, видимо, были ему знакомы. Либо сам с таким сталкивался в жизни, либо кто-то из его коллег.
– Я поначалу и представить не мог, чем это обернется, – признался Корнышев. – Меня включили в группу, я там был одним из многих, просто исполнитель. Руководил нами генерал Калюжный.
– Олег Харитонович?
– Так точно! Я под его началом в Питере служил. Он потом, когда в Москву перевелся, и меня перетянул. Как раз эту группу набирал. Государственные деньги искали. Пропавшие из бюджета. То есть не из бюджета, а из президентского фонда. Двадцать пять миллиардов испарились, будто их и не было.
– Рублей?
– Долларов.
– Ого!
– Фонд был секретный, – сказал Корнышев. – О нем никто не знал. Ну и, когда власть в стране менялась, от одного президента к другому это фонд не перешел. Ядерный чемоданчик передали, кабинет в Кремле – тоже. А деньги эти – будто бы забыли. Расчет там был на то, как я понимаю, что в курсе происходящего всего несколько человек. И если их ликвидировать, тогда концы в воду. Потому что документооборот почти не вели, а существующие важные бумаги были рассеяны по всему миру. Основная информация о том, как этот фонд работает, как устроена система – эта информация хранилась в головах. Нет голов – нет информации. И головы полетели. Мы, когда приступили к поискам, столкнулись с тем, что нет ключевых свидетелей. Тот на рыбалке утонул, этому операцию на сердце неудачно сделали… Одного так вообще в тюрьме нашли. Он там отбывал пожизненное заключение за двойное убийство, которое не совершал, и был просто овощ.
Костомаров вопросительно посмотрел на собеседника.
– Крыша у него поехала, – пояснил Корнышев. – Он содержался в камере под чужой фамилией и искренне верил в то, что он тот самый убийца и есть. И себя прежним, тем человеком, который ворочал миллиардами, он так и не вспомнил. Умер в неведении. Но нам этот человек все-таки помог. Он был как ключик, который открыл черный ящик. Мы нащупали те нити, за которые надо потянуть. И как только мы догадались, где искать пропавшие деньги, – нас стали убивать. Отстреливать.
– Это тогда и погиб Калюжный?
– Да.
– А ты как уцелел?
– Меня вывезли из России.
– Прятался?
– Да.
– Деньги, значит, не нашлись?
– Нашлись, насколько мне известно.
– Ну так и живи спокойно, – сказал Пал Палыч. – Теперь кому ты можешь мешать?
– Я не знаю.
– Так и живи спокойно! – повторил Костомаров. – Ты никому не нужен. Это у тебя фобия.
– Хороша фобия! – невесело усмехнулся Корнышев. – Меня пытались захватить. Совсем недавно.
– Кто?
– Я не знаю.
– ФСБ?
– Нет, точно не они.
– А ФСБ при чем? Ты говорил, что бегаешь от ФСБ.
– ФСБ обеспечивает мое прикрытие. Вроде бы охраняет. Но на самом деле, как мне кажется, у них какая-то своя игра. Там такая шахматная партия, что только гроссмейстеры могут разобраться.
– А ты – не гроссмейстер, – понимающе сказал Костомаров.
– Не гроссмейстер, – самокритично признал Корнышев. – Но я быстро учусь. Я прилежный ученик. Потому что хочется выжить.
Костомаров задумался. Он так и не притронулся к воде, которую ему давным-давно принес официант.
– Теперь диспозиция мне ясна, – сказал Пал Палыч. – Оставайся здесь. Я пришлю за тобой человека.
Он ушел, ничего не объяснив и не попрощавшись. Озадаченный Корнышев смог, наконец, вернуться к своей окрошке. Но та ему уже не казалась вкусной. Он погонял ложкой содержимое тарелки, а тут за ним на электромобиле и гонец прикатил.
Корнышев сел в электромобиль. Поехали. Корнышев недолго терзался неизвестностью. Приехали к воротам практически одновременно с Костомаровым. Тот привез Ныркова. Сам был за рулем. Большую честь оказал гостю.
