– Не надо бояться, – мягко сказал Китайгородцев. – У нас дверь была закрыта.
– А почему вы не вышли?
– Куда не вышел?
– В коридор, где дрались. У вас ведь есть пистолет?
– Ну и что?
– Могли бы их разнять.
– Не мог.
. – Почему?
– Не положено.
– Кем не положено?
– Инструкциями не положено.
– Но почему? Я не понимаю. Там была драка, вы могли бы вмешаться…
– А если все специально было подстроено? Если они инсценировали драку, чтобы выманить меня в коридор и оставить вас без прикрытия?
У Риты вытянулось лицо.
– Неужели вы думаете, что они это – специально? – спросила недоверчиво. – Затеяли эту драку, чтобы вас выманить?
– Нет, конечно, – спокойно ответил Анатолий. – Вероятность этого крайне мала. Но она была, эта вероятность. Когда я служил в армии, командиры говорили нам, что положения воинских уставов нужно неукоснительно выполнять, – потому что они, эти уставы, написаны кровью. Вот и в работе телохранителя – так же.
Инструкции, которые нам в головы вдалбливают, прежде чем дать в руки оружие, – они тоже написаны кровью.
– Чьей?
– Ничьей, – поубавил пыла Китайгородцев. – Это я так, для красного словца сказал.
* * *
На вокзале их встречала специально присланная за ними машина. Предстояло проехать еще около ста километров по заснеженной зимней дороге. Водитель – веселый малый в распахнутой, несмотря на двадцатипятиградусный мороз, дубленке – радостно им сообщил:
– Домчимся быстро!
– Мы не торопимся, – подсказал ему Китайгородцев.
На небе не было ни облачка. Ослепительно белый снег искрился под яркими лучами полуденного солнца, и на это великолепие больно было смотреть – даже глаза слезились.
Анатолий предусмотрительно распахнул перед Ритой заднюю дверцу машины.
– Я сяду впереди, – дернула плечиком девушка.
Она по-прежнему при каждом удобном случае демонстрировала свою независимость от Ки-тайгородцева. Ему пришлось сесть сзади, хотя он с удовольствием поменялся бы с охраняемой местами.
Машина недолго попетляла по нешироким и плохо расчищенным улицам города, выкатилась за его пределы и, стремительно набрав скорость, помчалась по выстуженной и закатанной до зеркального блеска заснеженной дороге, похожей на тоннель из-за высоких сугробов по обеим сторонам. Над сугробами возвышались деревья подступающего вплотную леса.
Водитель гнал машину с холодным спокойствием профессионального гонщика, успевая при этом еще вводить в курс дела встреченных им гостей, но взгляда от дороги он не отрывал:
– Аня просила ее извинить… За то, что не приехала встречать… Подпростыла… Ничего серьезного, но Генрих Эдуардович был против ее поездки… А уж он если скажет – всем сразу надо строиться и стоять по стойке «смирно»…
Засмеялся. Хорошее настроение, хорошая машина, хорошая погода, хороший вид вокруг – вообще все тут у них хорошо.
– Раньше к нам поезд ходил… Сейчас поезда нет… Пассажирского… Автобус… А дорога эта – одна-единственная…
Сначала – лес, потом уже – мы, а дальше, за нами, дороги нет – вроде как тупик… А дальше и незачем… Там нет жилья… Лес и болота…
Показалась встречная машина. Приняли чуть правее, разминулись, едва не чиркнув по близкому сугробу правым боком.
– Мы не торопимся, – напомнил водителю сидящий на заднем сиденье Китайгородцев.
– Тут все так ездят, – пожал водитель плечами, но скорость все-таки сбросил – до девяноста километров в час. – Вы в хорошее время приехали… Морозы ослабели…
– Ого! – сказала Рита и непроизвольно поежилась. – Ничего себе – «ослабели»!
– Неделю назад было тридцать пять… Ночью – до пятидесяти… А нам что – мы привыкли…
– Но уши, наверное, отпадают? – засмеялась Рита.
– Ага… Только мы всегда носим в кармане запасные, ха-ха-ха…
Дорога вильнула змейкой, и вдруг, за очередным поворотом, их взорам открылась преграда: полосатый шлагбаум, перекрывающий им путь. Рядом, среди сугробов, приютилась покрашенная грязно-зеленой краской бытовка. Из трубы над нею поднимался к небу синий дым.
– Документы у вас близко? – озаботился водитель.
– Будут проверять? – приподнял бровь Анатолий. – Что это у вас тут за блокпост?
– У нас тут строго, – засмеялся водитель. – И муха не пролетит.
Остановились перед шлагбаумом. К машине уже направлялся какой-то парень. Еще двое оставались у бытовки. Одежда на всех троих была не форменная, но единообразная: черные утепленные куртки без каких-либо нашивок, черные штаны, черные вязаные шапочки. И вообще эти трое были чем-то друг на друга похожи: внушительной комплекцией и сумрачно неприветливым выражением на лицах.
Водитель опустил стекло и сказал парню в черном:
– Это – к Тапаеву.
– Хорошо, – кивнул парень. – Документы ваши, пожалуйста.
Он взял в руки паспорта Риты и Китайгородцева. Документы водителя его не интересовали. Склонился к окну, быстро взглянул на девушку, потом столь же быстрым взглядом скользнул по Анатолию.
– Вам придется пройти со мной и отметиться в журнале прибытия, – его слова были обращены к приезжим.
– Это гости Тапаева! – напомнил ему водитель.
– Я помню. Но порядок есть порядок.
Едва Китайгородцев вышел из машины, как те двое, что наблюдали за происходящим у бытовки, в мгновение ока оказались рядом. Что-то происходило.
– У вас есть при себе оружие? – спросил тот из троицы, что держал в руке паспорта. Вот теперь Анатолию все стало ясно – и он поразился тому, как легко этот парень с первого взгляда «вычислил» пистолет и как он профессионально, ничем не насторожив пассажиров автомобиля, выманил их из салона.
– Я частный охранник, – сказал Китайгородцев. – У меня есть право на ношение оружия.
– В таком случае у вас должно быть и соответствующее удостоверение, верно?
Вместо ответа Анатолий извлек из кармана закатанный в пластик зеленый прямоугольник. Парень забрал документы и скрылся в бытовке. Через секунду оттуда вышел милицейский сержант в бронежилете и с автоматом. Остался стоять у двери бытовки, с интересом разглядывая гостя.
Парень вернулся минут через пять. Возвратил документы, сказал:
– Можете ехать.
Милиционер поднял шлагбаум.
– Кто это? – спросил телохранитель, когда их машина уже миновала импровизированный блокпост.
