Выход клиента к машине – это всегда сложно. И нервно. Только что клиент был в помещении, где более-менее безопасно, где все под контролем, и вдруг из этого укрытия – да под солнечный свет, на люди, где полным-полно посторонних, и любой из этих посторонних может представлять опасность. И пока клиент проделает недлинный путь в несколько шагов от порога дома до распахнутой двери авто, и пока эта дверь не захлопнется, запирая клиента в бронированной капсуле, – охрана изнервничается, стреляя по сторонам настороженными взглядами.
Клиента выводили втроем: Китайгородцев и еще двое. Машина клиента у порога, буквально метрах в пяти. Китайгородцев и его напарник вышли первыми. Он распахнул дверь авто – клиент должен был сесть на заднее сиденье. Напарник встал так, чтобы перекрыть проход к машине любому постороннему человеку. Машина сопровождения урчала двигателем. Пешеходов мало. Косятся на дорогие иномарки и охрану, но во взглядах ничего, кроме настороженного любопытства.
Вышел сопровождаемый третьим телохранителем клиент, нырнул в пахнущее дорогущей кожей и изящным парфюмом нутро машины. Китайгородцев тотчас захлопнул за ним дверь, авто тут же покатилось, следом – машина сопровождения, но эта не спешила, давая возможность Китайгородцеву и его товарищам забраться в салон, уже на ходу, и только потом нагнала головную машину.
Китайгородцев сидел впереди, рядом с водителем.
Без проблем доехали до Ленинского проспекта. Тут встали в левый ряд и погнали сто пятьдесят. Воскресный день. Осень. Пробок нет. Зазевавшихся сгоняли с полосы сердитым «кряканьем».
– «БМВ»! Серебристый! – сказал водитель.
– Вижу, – отозвался Китайгородцев.
Серебристый «БМВ» шел по соседней полосе, словно приклеенный, держа дистанцию в десять метров. И номера на бампере у него не было.
– Скорость сто восемьдесят! – сказал в переговорное устройство Китайгородцев.
Водитель головной машины послушно увеличил скорость. Машина сопровождения – тоже. И «БМВ». Плохой знак.
– Гонщик, – предположил один из телохранителей.
Возможно. Такое бывает. Когда-то даже за президентским кортежем кто-то безрассудно увязался, хотел убедиться, что мотор его авто не хуже тех, что у машин в президентском гараже. Закончилось печально.
– Сколько там людей? – спросил Китайгородцев.
– Не видно, – отозвались сзади. – Тонировка.
Тоже плохой знак.
«БМВ» вдруг прибавил скорость.
– Режь его! – скомандовал Китайгородцев.
Водитель шевельнул рулем, машина сместилась вправо, подрезая подозрительный «БМВ», но водитель серебристой машины будто ждал подобного маневра – он перестроился правее и уже поравнялся с машиной сопровождения, в которой находился Китайгородцев. Еще несколько мгновений – и он окажется впереди. Мотор у него получше будет. Китайгородцев увидел, как скользнуло вниз тонированное стекло «БМВ», открывая нутро серебристой машины.
– Ствол!!!
Вырвавшийся общий крик был сигналом водителю.
Ему уже не нужно было объяснять, как действовать дальше. Он знал. До автоматизма было отработано. Руль вправо. Хлестнула запоздалая автоматная очередь. Удар в левый бок «БМВ». Несущаяся на огромной скорости серебристая машина потеряла сцепление с дорогой, ее развернуло и понесло на придорожные деревья, водитель «БМВ» еще пытался что-то изменить, но поздно. От удара о бордюр «БМВ» взмыл в воздух, врезался в дерево, полетели в стороны куски железа и пластика.
Автомобиль сопровождения нагнал головную машину, пошел следом, как прежде.
Китайгородцев связался с начальством, доложил о случившемся. Дальше уже была не его забота.
И только теперь он обнаружил, что правая штанина залита кровью. Зацепило его, а он не сразу в этой горячке обнаружил.
* * *
Из больницы Китайгородцева выписали со скрипом – рана все еще его тревожила. Он ходил, опираясь на палку. За воротами больницы его ждала машина. Директор охранного агентства «Барбакан» Хамза обещал ее прислать и прислал, так что это было вполне ожидаемо, но вот чего Китайгородцев совсем не ожидал – это того, что Хамза приедет лично. За все время Хамза наведывался в больницу несколько раз – при всей своей занятости. Сегодняшний визит – это уже слишком.
– Готов к труду и обороне, – буркнул Китайгородцев.
Он испытывал неловкость от собственной беспомощности и с удовольствием избавился бы от стариковской палки – если бы мог без нее обойтись.
– Бегать, как прежде, ты пока не сможешь, – сказал угадавший состояние собеседника Хамза. – Но работы столько, что и для тебя дело найдется.
Сели в машину.
– У нас намечается один объект, – рассказывал Хамза. – Я подумал, что это как раз для тебя. Никакой суеты, все очень спокойно. Поместье за городом. Участок гектаров в пятьдесят. Считай, что санаторий.
– А охранять кого? – спросил Китайгородцев.
– Там живет старуха. Генеральская вдова.
* * *
Знакомиться отправились на следующий день, ближе к вечеру. Хамза в том поместье еще не бывал, поэтому он вел машину, сверяясь с легендой – компьютерной распечаткой проложенного кем-то маршрута.
Сначала отмахали полсотни километров по шоссе, потом свернули на второстепенную дорогу. Только недавно закончился шедший с самого утра дождь. Осенние поля под свинцовым небом выглядели уныло. Редкие деревни в предвечерних сумерках казались безлюдными, только кое-где вился из труб дымок. Начался лес. Деревья еще не успели сбросить умирающую листву, из-за чего здесь было сумрачно. Встречных машин почти не было.
От дороги, по которой ехали Хамза и Китайгородцев, ответвлялась узенькая асфальтированная дорожка – тут вряд ли беспроблемно смогли бы разминуться две машины. Въезд на дорожку преграждал запрещающий знак, но Хамза этот знак проигнорировал. Почти сразу за знаком обнаружилась заброшенная постройка, где не только стекол, но и оконных рам уже не было, а когда-то перегораживающий дорогу шлагбаум был поднят, и почему-то казалось, что уже навсегда.
Дорога вела в глубь леса. Деревья подступали вплотную, смыкаясь над головами шатром, и если бы Хамза погасил фары машины, могло бы показаться, что совсем близко ночь. Дорогу усеял ковер из опавших листьев, под колеса то и дело попадали обломанные ночным ветром ветки. Казалось, что дорогой этой давно никто не пользуется.
Они проехали по дороге не менее двух километров, как вдруг деревья расступились, и Китайгородцев обмер, увидев картину, которую никак не ожидал здесь увидеть. Прямо перед ними было открытое место, обширная лужайка размерами едва ли не с футбольное поле, засеянная травой такого изумительно зеленого свежего цвета, который не поблек даже под свинцовым грязным небом. И на фоне этой празднично нарядной травы неожиданно пугающе смотрелся огромный дом, больше похожий на замок. Его вымокший под осенними дождями кирпич казался бурым, почти что черным, что только подчеркивали редкие вкрапления белого – рамы стрельчатых окон да элементы оформления фасада. Здесь были башенки, сам дом казался собранным из множества разновеликих элементов – так выглядят замки где-нибудь в Великобритании или Франции, но никак не жилые дома в русском лесу. В узких окнах не было огней, отчего все увиденное представлялось огромной, неизвестно кем и неведомо с какими целями выстроенной декорацией.
