– Сменилась.
– Это неважно, – сказал Китайгородцев. – Она ведь говорила вам, кто мы такие?
– Я в курсе, – значительно произнесла женщина.
– И что нам надо помогать. Безопасность там и все такое.
Женщина не ответила, смотрела выжидательно.
– Там стоит машина, – кивнул за окно Китайгородцев. – Чья?
– Постоялец приехал утром.
– Один?
– Один.
– Откуда? Из Москвы?
– Из Самары.
– Паспорт его где?
– У него.
– Но вы паспорт видели?
– А как же! – сказала женщина. – Я же его данные переписывала.
– Разрешите взглянуть?
Заколебалась.
– Вы знаете, кто я? – веско осведомился Китайгородцев.
Вряд ли она знала точно. Но подействовало. Раскрыла перед Китайгородцевым уже знакомую ему неряшливую тетрадь.
Айрапетян Левон…
– Так он армянин? – поднял глаза на собеседницу Китайгородцев.
Та кивнула.
Армянин – это не то. Армянина в тот раз Китайгородцев не видел. Захлопнул тетрадь.
– Спасибо.
Для очистки совести он все-таки вышел на мороз к той машине. Номера у нее действительно не московские.
И еще сущая мелочь оставалась. Чтобы окончательно закрепить уверенность.
– Он в каком номере поселился? – спросил у женщины Китайгородцев.
– В третьем.
– Сейчас он там?
– Не выходил, – сказала женщина.
Китайгородцев дошел до двери третьего номера и постучал. Дверь ему открыл армянин. Типичный. И незнакомый Китайгородцеву. Никогда прежде он не видел этого человека.
– Извините! – сказал он. – Ошибся!
– Ничего, – равнодушно буркнул армянин Айрапетян. – Бывает.
* * *
– Вы жили там с Натальей Андреевной и Михаилом, – рассказывал Потемкин. – В какой-то момент обратили внимание на то, что ваш сон стал слишком крепок. Но поначалу вы ничего не заподозрили. Считали, что свежий воздух и беззаботная загородная жизнь так действуют. Но потом ваш начальник по фамилии Хамза, возвращаясь от вас в Москву, заснул за рулем и разбил машину. Тогда вы заподозрили неладное. Потому что перед отъездом Хамза пил вместе с вами чай. Вы решили проверить, есть ли тут какая-либо связь. Вы исключили из своего рациона не только чай, но и вообще любые продукты, к которым можно было подмешать снотворное. Вы ели сырые куриные яйца, потому что снотворное туда нельзя добавить, не повредив скорлупы. Для питья использовали воду только проточную, из-под крана. Под подозрением были практически все продукты, потому что все съестное в дом привозил Михаил – вы ему не доверяли. После того как вы стали следить за своим рационом, ваши провалы в ночное беспамятство прекратились.
– Это все я вам рассказал? – спросил Китайгородцев.
– Да.
– Я это выдумал? Или это правда?
– А как вы сами думаете?
– Мне почему-то кажется, что это похоже на правду. Слишком много совпадений. Имена людей, с которыми я жил. И продукты всегда закупал Михаил, это правда. Но почему я помню не все, а выборочно?
– Вас заставили забыть, – сказал Потемкин.
– Кто?
– Михаил. Это было в ту ночь, когда вы увидели их, всех троих, сидящими за поздним ужином. Наталью Андреевну, Михаила и генерала Лисицына. Вы не хотели, чтобы вас обнаружили. Но, видимо, Михаил что-то заподозрил. Он пришел в вашу комнату и долго с вами разговаривал. И вы ему сами все рассказали: и о подозрениях по поводу снотворного, и о том, что вы видели в доме генерала Лисицына.
– Это я тоже вам рассказал?
– Да, этой ночью.
– Почему же я все рассказал Михаилу, если я ему не доверял, как вы говорите?
– Под гипнозом. Он смог ввести вас в транс. И вы ему все выложили. Тогда он приказал вам все забыть: про снотворное, про генерала Лисицына и про то, что Михаил к вам приходил в ту ночь.
– Я Лисицына видел дважды, вы мне так сказали…
– Значит, и сеансов гипноза было два, – произнес Потемкин. – Как минимум.
* * *
Машина должна быть подана в двенадцать. В десять пришла мама Нины Портновой, принесла для постояльцев завтрак. И сама Нина тоже пришла.
– Наши говорят про вас, – сказала Нина. – В городе, в смысле. А вы правда усыпляете, или это так, притворство?
Она покраснела и явно чувствовала себя неловко, но любопытство пересиливало.
– Какое же притворство? – пожал плечами Потемкин. – Ваши люди там на сцене были. У них спросите, они скажут. Или им не верите?
– Верим. А все равно удивительно.
– А Нинку тоже можете усыпить? – спросила мать.
Девушка зарделась пуще прежнего. Похоже, подступались к главному. Цель визита прояснилась.
– Конечно, – беспечно сказал Потемкин.
– Прямо сейчас? – обмерла Нина.
– А вы желаете?
– Ага, – ответила, потупившись.
Ей хотелось поучаствовать. Сеанс магии с последующим разоблачением, как писали в старину в афишах. Только никакого разоблачения не будет, потому что магия, похоже, настоящая. То, что Китайгородцеву довелось видеть своими глазами в последнее время, лично его все больше утверждало в мысли, что ни о каком надувательстве тут даже речи нет.
– Глупости все это, и ничего не надо! – сердито сказала мать.
– А я хочу! – упрямилась девица.
– Неизвестно, что потом с мозгами будет!
– Просветление будет, – сказал на это Потемкин, и непонятно было, всерьез говорит или скрытно насмешничает.
– Мне интересно, – призналась Нина. – Неужто так вот можно?
– Можно, можно, – подбодрил ее Потемкин. – Прямо при вашей матушке все и проделаем.
– А что проделаете? – осторожничала женщина.
– Гипноз, – не стал вдаваться в подробности Потемкин.
– Вы бы позавтракали, – все еще боролась женщина.
– Мы после. Все будет быстро. Не остынет, – парировал Потемкин. – А что вам любопытно? – обратился он к Нине. – Вы прежде видели гипнотизеров?
– Нет.
– А что вы про них слышали?
– Ну, что могут такое сотворить, что человек всякие странности делает, а сам потом ничего не может вспомнить. Это правда?
– По-разному бывает. Если дана такая установка – вспомнить, он вспомнит обязательно. А можно сделать так, чтобы не вспомнил, тут вы правы. Вы вот здесь присаживайтесь. Вам удобно? Очень хорошо. Вы в детстве были бойкая? В компаниях время проводили или как?
