– Может быть, они действительно существуют, эти люди, – сказал он осторожно. – Но в каком-то другом качестве. Все, может быть, перемешалось в твоей голове. Это как с мусакой, которую мы с тобой часто ели в Стамбуле, а ты теперь почему-то говоришь, что дело было на Кипре…
– Да, это было на Кипре! – заупрямилась она.
Но на него это не произвело никакого впечатления.
– Тебе кажется, что ты все помнишь, – сказал он. – Что твои воспоминания – это отражение того, что с тобой действительно когда-то происходило. Но когда ты хочешь получить подтверждения каким-то фактам – подтверждений нет!
Он взял в руки фотоальбом, раскрыл его на странице, заложенной стодолларовой банкнотой. На той странице обнаружилась фотография, где он и она были рядом.
– Твои воспоминания тут не играют, – сказал он спокойно. – Подтверждений нет. А то, что я тебе рассказываю, имеет подтверждения.
Он ткнул пальцем в снимок.
– Вот я. Вот ты. Это в Лялели. Вот твой магазин. И, если мы сейчас туда позвоним, там тебя признают. А вот здесь на снимке дата. Месяц май. Совпадает с тем, что я тебе рассказываю.
Перевернул страницу.
– Вот ты в Стамбуле. Мечеть за твоей спиной – Айя София. Это недалеко от Лялели. Четвертая остановка, если ехать на трамвае.
Снова перевернул страницу.
– Вот твои знакомые…
– Ты их знаешь? – встрепенулась она.
– Немного, – сказал он неохотно.
Это были те двое, которые на снимках в фотоальбоме присутствовали наиболее часто. И одного из них она видела в Анталье.
– Это те люди, с которыми ты уехала на побережье.
– Не может быть, – пробормотала она.
Ее ужасало то, как ладно стыковались факты. Один к одному. Без зазоров. И все, о чем ей говорил собеседник, получало подтверждение. В отличие от того, что говорила она. И ее воспоминания против его рассказов не имели никакой силы.
– Ты их не помнишь тоже? – спросил он.
– Нет. То есть не то что не помню. Я их видела. Одного из них.
– Да?! – заинтересовался собеседник. – И где же?
– В Анталье.
– Давно?
– Вчера.
– И что?! – У него даже глаза округлились.
– Мне показалось, что он выслеживал меня.
– А ты?
– Я убежала.
– Еще бы! – пробормотал он.
– Ты что-то знаешь?
– А ты? – вдруг спросил он и посмотрел ей в глаза.
Она покачала головой.
– Не может быть, чтобы ты этого не помнила! – сказал он.
Он принуждал ее вспомнить. Он говорил ей открытым текстом, что она должна знать, из-за чего вчера был весь сыр-бор. Но она не знала. Обращалась к своей памяти, но не видела там ничего. Сплошная темнота. Словно она озиралась в абсолютно темной комнате, пытаясь разглядеть хоть что-то, да что же можно увидеть в темноте.
– Вспомни! Ты провела с ними несколько месяцев!
Он все так же заглядывал ей в глаза. Она снова покачала головой.
– Они ищут тебя. Почему?
– Почему? – отозвалась она эхом.
– Не может быть, чтобы ты все забыла.
– Я не помню.
Он сомневался. Он не верил ей до конца.
– Что я должна знать? Почему они ищут меня?
– Я думаю, ты их обманула.
– Да?! – изумилась она.
– Ты мне этого не говорила, – честно предупредил собеседник. – Когда приехала в Стамбул месяц назад. Но ты сказала, что рассталась с ними. И я еще тогда подумал, что ты не просто рассталась, а сбежала.
– Почему сбежала?
– Тебе лучше знать, – сказал он осторожно. – Может, это было связано с деньгами?
Что-то было за его словами. Будто он пытался вызвать ее на откровенность.
– Я не понимаю, – призналась она.
Сбежала. Деньги.
– Ты хочешь сказать, что я сбежала с их деньгами? – осенило ее вдруг.
Он смотрел на нее не мигая. Ждал, пока она продерется сквозь тьму в свое прошлое.
– Какая чушь! – произнесла она, поражаясь тому, в каких неприглядных делах ее могли подозревать.
Но он не отступал. Заставлял вспомнить.
– Ты забрала их деньги, – сказал он. – Деньги, которые они считали своими.
– Какие деньги? – все еще ничего не понимала она.
– Большие.
– Много, да? – уточнила растерянно.
– Семьсот тонн баксов.
– Чего? – окончательно растерялась она.
– Семьсот тысяч долларов. Вы бомбанули какого-то татарина…
– Вы – это кто?
– Ты и эти двое.
– Я их вообще не знаю! – запротестовала она.
– Вы бомбанули татарина…
– Какого еще татарина? – она поморщилась, как от зубной боли.
Он пожал плечами:
– Татарин. Из Татарстана. Из какой-нибудь Казани.
Казань?!
Она ужаснулась.
– Что?! – быстро спросил он.
Консул ей сказал в больнице, что в мертвый город Кайя она приехала на машине, которую арендовал предприниматель из Казани. И тот человек исчез. Только следы крови после него и остались.
– Нет! Это все неправда! – пробормотала она, цепенея от осознания того, как снова плотно прилегают друг к другу факты, излагаемые этим парнем. – Я не брала никаких денег! И я здесь никого не знаю!
Но почему находятся подтверждения тому, о чем он ей рассказывает? Она хотела обнаружить хоть что-то, что окажется неправдой. Что-то твердое, на что она сможет опереться, чтобы в этой трясине не пропасть. Она все глубже увязала в болоте собственного беспамятства и лихорадочно искала ту кочку, твердость которой можно ощутить, выползти на эту твердь из трясины и хоть немного отдышаться, собравшись с силами.
– Знаешь что? Мы сейчас позвоним туда! – вдруг осенило ее.
Она раскрыла фотоальбом на заложенной банкнотой странице.
Снимок на фоне стамбульского магазина. И на входной двери читается номер телефона.
– Ты говоришь, что я там работала…
– Это ты заложила страницу банкнотой? – вдруг спросил собеседник и взял стодолларовую купюру в руки.
– Да, – ответила она невнимательно.
А он заинтересовался. Разглядывал банкноту. Она была новехонькая. Ее даже не перегибали ни разу. Прежде она хранилась между страниц путеводителя. Парень достал из своего бумажника еще одну стодолларовую бумажку. Сравнил две банкноты.
