– Давай! – сказал требовательно инспектор и протянул руку.
– Чего? – упавшим голосом спросил таджик.
– «Чего-чего»! – передразнил инспектор. – Я насквозь тебя вижу, наркокурьер в тюбетейке. Дозу волочешь? За заработком гонишься? Давай сюда, я тебе сказал, нам для работы нужно!
Таджик действительно отыскал в складках своей изношенной одежды дозу и стыдливо протянул ее инспектору.
– Свободен! – великодушно объявил инспектор.
Благодарный таджик пытался на радостях поцеловать инспектору руку, но тот смог увернуться, тогда таджик изловчился и поцеловал инспекторский полосатый жезл, после чего развернулся и помчался прочь, имея вид совершенно счастливый.
– Вот! – сказал инспектор, продемонстрировав Гуликову наркотик. – Считай, что деньги у тебя в кармане!
– Не надо! – ужаснулся Платон Порфирьевич, который, вообще-то, никогда не был человеком жестокосердечным, и уж во всяком случае не был готов разбогатеть такой ценой.
– Надо! – сказал инспектор твердо. – Ты посуди, мужик, как жизнь устроена несправедливо. Ты ездишь на «Запорожце», и цена ему…
Инспектор посмотрел на Гуликова в ожидании подсказки.
– За пятьдесят долларов я его по случаю купил, – ответил Гуликов и застеснялся.
– Вот! – в сердцах сказал инспектор. – Пятьдесят долларов машина, и еще в заначке у тебя сто. В сумме получается всех сокровищ у тебя при себе – сто пятьдесят баксов. Правильно?
– Получается, что так, – приуныл автолюбитель Гуликов.
– А у него вот, – махнул инспектор жезлом в сторону иномарки, – одна только покрышка стоит те же сто пятьдесят! Не колесо целиком, а одна только покрышка! – все больше возбуждался инспектор, и было заметно, как он ожесточается. – Где справедливость, а? Мне за людей обидно, понимаешь? Такая нищета кругом, а он, гад, едет при таких деньгах!
Инспектор яростно махнул жезлом, давая команду иномарке остановиться.
Попади кто-нибудь по неосторожности в этот миг под жезл, дело могло закончиться серьезной травмой или другим каким несчастьем. Иномарка остановилась. Инспектор успел быстрым движением сунуть упаковку с наркотиком в руки растерявшемуся Гуликову и шепнуть:
– Я пока буржуя отвлеку, а ты бросай ему в салон наркоту!
И он уже поворачивался к машине, чтобы разобраться с владельцем иномарки. Тонированное стекло в двери приопустилось. Гуликов изумился, обнаружив за рулем дорогого авто своего недавнего знакомого. Это был тот самый хмырь в очочках, страховой агент, с которым Платон Порфирьевич объяснялся каких-нибудь полчаса тому назад и который теперь спешил, по-видимому, по каким-то своим страховым неотложным делам.
– Ваши документики, пожалуйста! – потребовал инспектор, отвлекая на себя внимание водителя иномарки.
А капитан уже подталкивал Гуликова в спину, побуждая его действовать активнее.
– Я не хочу, – заупрямился Платон Порфирьевич. – Я не буду. Он, конечно, гад и вымогатель, но я так не хочу.
– Ты его знаешь? – тут же догадался капитан.
– Общались с ним недавно, – неохотно признал Гуликов.
Капитан посмотрел внимательно на Платона Порфирьевича и с ходу определил:
– Общение сердечным не было. Не сложилось.
Гуликов кивнул, подтверждая.
– Тем более! – горячо зашептал капитан. – Так ему и надо, паразиту! Давай кидай ему наркоту!
– Не хочу! – упрямился Гуликов.
– Да ты что! – увещевал его служивый. – Деньги срубишь по-быстрому! Жене сережки купишь! Детям – «сникерс»!
Платон Порфирьевич судорожно вздохнул и отвернулся.
– Эх! – сказал в сердцах капитан. – Добрый ты человек!
Снял фуражку и промокнул взмокший лоб платочком.
– Ладно! – принял он решение. – Сами все сделаем, как надо! А ты стой молча и только кивай, когда потребуется!
И не успел еще Гуликов что-либо ответить и даже не сообразил, что здесь к чему, как капитан уже переместился к иномарке и сказал водителю с той суровостью в голосе, которая обычно демонстрирует неотвратимость грядущего наказания:
– А вам известно, уважаемый, что полагается за оставление места ДТП?
– А что такое? – не испытал страха страховой агент, который и не в таких переделках бывал, похоже.
– А то такое, – сказал ему с нажимом капитан. – Вы пять минут назад путем наезда повредили транспортное средство…
Он вдруг сделал плавное движение, описывая воображаемую дугу полосатым жезлом, и в итоге жезл уперся во вмятину на боку «Запорожца» – в ту самую вмятину, которую четверть часа назад сделал сам Платон Порфирьевич Гуликов, ударив по своей машине ногой. Не иначе будучи при этом под гипнозом.
Страховой агент всмотрелся в инкриминируемую ему вмятину, потом осмотрел «Запорожец» целиком и вдруг сказал:
– Знакомая машина.
Стоявший поодаль Платон Порфирьевич почувствовал себя нехорошо.
– Видел я эту машину буквально только что, – продолжал страховой агент. – И даже осматривал ее на предмет оформления договора страхования. И никаких там вмятин не было, я точно помню.
– Сначала не было, – сказал со значением капитан. – А потом вы допустили столкновение, из-за чего образовалась эта вмятина, и вы в итоге с места происшествия скрылись.
– Не скрывался я. Ни в итоге, ни как-либо еще, – парировал агент.
– А вот товарищ утверждает, что это были вы! – предательски указал жезлом капитан на обездвижевшего Платона Порфирьевича.
Наконец и страховой агент обратил внимание на остававшегося до сих пор в тени автовладельца Гуликова.
– Вот так встреча! – сказал агент. – Давно не виделись, дружище!
– Так вы знакомы! – возбудился капитан.
– Не криминал! – тут же среагировал агент, давая понять, что он свои права знает и будет защищаться до последнего.
– Но все же уже косвенное подтверждение, – сказал кровожадно капитан. – У нас есть заявление от гражданина…
– От этого вот? – кивнул в направлении Гуликова агент, и в его интонации угадывалось плохо скрытое презрение.
Платон Порфирьевич маялся и не знал, что ему делать.
– Этот, – подтвердил капитан. – И он однозначно указал на вас.
– Интересно будет почитать-послушать, – не испугался страховой агент. – И тут уж чью вину докажут, тот в тюрьму и сядет. Или я за нанесение ущерба, или он за лжесвидетельство.
По его тону можно было догадаться, что лично он уверен на сто один процент в том, что сидельцем будет Гуликов. И, не дожидаясь, пока Платон Порфирьевич переварит эту информацию, страховой агент шарахнул из орудий главного калибра.
– У меня свидетели есть, – сказал он и посмотрел на Гуликова так, словно тот уже был не жилец.
