– Вероника, – эхом отозвалась Нина Николаевна и поджала губы.
Повисла пауза. Но я догадывался, что моя собеседница будет настаивать на своем. Я не ошибся.
– Женя! Отдайте мне эти фотографии!
Я промолчал. Мое молчание Нина Николаевна истолковала по-своему.
– Я вам за них заплачу, – пообещала она. – Да и зачем они вам?
Вопрос, заданный как бы между прочим, вскользь, на самом деле был важен для нее. Она озвучила свои беспокойство и страх. Эти фотографии почему-то были чрезвычайно для них важны. Но еще они никак не могли понять, почему я проявил интерес к этим снимкам. Не получив ответа на этот вопрос, они не знали, насколько я для них опасен. Я благоразумно не стал ей отвечать. Заставляя собеседника раз за разом повторять попытки заполучить информацию, ты сам можешь многое узнать.
– Мы купим все эти фотографии, – сказала Нина Николаевна. – За любую разумную цену. И те, на которых мой Андрей. И те, где Ростопчин.
Я молчал. Женщина посмотрела на меня испытующе.
– Я так поняла, что вы заинтересовались судьбой этой бедной девочки, – предположила она. – Бросьте это, Женя. Не надо.
Это звучало как добрый совет любящей матери. Такая зла не пожелает.
– Почему? – спросил я.
– Там одни несчастья, – с усилием сказала женщина. – Держитесь от всего этого подальше.
И снова была пауза. Я ни фотографии не возвращал и ни о чем не спрашивал. Это мое демонстративное бездействие предполагало ожидание каких-то объяснений противоположной стороны.
– Андрей знал эту девочку, – не без усилия над собой сказала Нина Николаевна. – Если говорить старым языком – он ей покровительствовал. Там ничего не было постыдного, – поспешила она пояснить. – Никаких таких отношений, за которые можно было бы краснеть. Она такая была натура – стихи любила, прогулки под луной. Тургеневская барышня, такие сейчас уже и не встречаются. Ей было одиноко здесь. Андрей стал для нее отдушиной. То есть мы с Андреем, – тут же неловко спохватилась она и покраснела от этой своей безобидной лжи.
Как там фотолюбитель Карпов говорил? Она страдала. И страдала с достоинством. Пока ее Андрей где-то у старого графского пруда читал стихи молодой барышне, держа ее ласково за руку.
– Теперь эти фотографии Андрею дороги как память, – сказала Нина Николаевна.
– И те, что с Ростопчиным, тоже? – спросил я невинным голосом.
Моя собеседница запоздало обнаружила логическую нестыковку. Снова принялась массировать свои якобы замерзшие пальцы.
– Потом появился этот Ростопчин, – сказала она, сделав над собой усилие. – У них с Андреем почему-то не сложились отношения, – предприняла она безуспешную попытку заменить правдивость слов эрзацем лукавства. – Я бы даже назвала это конфликтом.
– Дело едва не дошло до открытого столкновения? – сказал я понимающе.
– Да! – с готовностью приняла мою подсказку Нина Николаевна, не зная, что не следовало бы ей так спешить.
– А вы не в курсе того, что Андрей Михайлович и Ростопчин вполне мирно сосуществовали и их порой даже принимали за отца и сына?
Нина Николаевна растерялась. То ли оттого, что впервые подобное слышала. То ли оттого, что я оказался в курсе, а она думала, что я не знаю.
– Так вы знаете! – произнесла она растерянно.
Значит, все-таки второе.
– Знаю, – подтвердил я.
– Простите меня, Женя! Я не хотела говорить вам всего! Так бывает, знаете. У каждой семьи в шкафу есть свой скелет. Но люди предпочитают такое вне дома не обсуждать.
Она страдала, и ей было неудобно за ее недавнее лукавство. Единожды солгав – кто же тебе поверит! Но она сделала попытку.
– Тут дело не в памяти о Веронике, Женя. Тут другое. Андрей попал в неприятную историю. Они его погубят. Вы понимаете?
– Нет, – признался я.
Нина Николаевна оглянулась на дверь, за стеклом которой маячила спина ее супруга.
– Только вы, пожалуйста, не обсуждайте с Андреем то, что я вам сейчас скажу, – попросила она меня. – Тем более что он мало чем со мною делится и это больше мои догадки. Я многого не знаю, но что-то я все-таки замечаю, что-то вижу и могу свои версии строить. Этот Ростпочин появился здесь не просто так.
Она посмотрела на меня со значением, предоставляя мне возможность самому оценить, насколько много она сейчас сказала. Я в ответ пожал плечами, давая понять, что у всех поступков есть какая-то причина, и ничем она меня удивить не смогла.
– Он опасен, – почти шепотом произнесла женщина.
– Кто?
– Ростопчин! Женя, отдайте нам эти фотографии! Андрей сильно нервничает, вы бы знали, как он изменился в последнее время! Это у вас он здесь беззаботно пьет водку и разговаривает о всяких глупостях, вы видите его таким, а я ведь вижу его другим!
Она очень волновалась.
– Что у них с Ростопчиным общего? – спросил я.
– Я не знаю! – нервно ответила Нина Николаевна.
Излишне нервно. И совсем неискренне. Она и сама поняла, что снова промахнулась.
– Андрей попал в неприятную историю, – сказала Нина Николаевна. – Давно. Когда он занимался челночным бизнесом.
Наверное, удивление на моем лице можно было обнаружить без труда, потому что моя собеседница тут же сказала:
– Вы не знали, что Андрей был челноком? Сначала он пытался по научной части. Все как у всех: аспирантура, диссертация. Но времена уже менялись. Ни зарплаты, ни перспектив. Он так и не защитился. Хотел деньги зарабатывать. Сначала в Польшу ездил, потом на Турцию переключился.
– А я думал, что он дипломат, – признался я.
Женщина невесело улыбнулась.
– Ну какой он дипломат? – сказала она тихо. – И смех и грех, честное слово. Сначала получалось у него, а потом он потерял много-много денег. Чужих. Я думаю, его подставили. Но это ведь недоказуемо, согласитесь.
– Да, – на всякий случай подтвердил я. – Сейчас вокруг такие умельцы, что только держи карманы.
– И с тех пор он работает на дядю, – женщина судорожно вздохнула. – Но он ни в чем не виноват, поймите. Если он откажется, его просто убьют.
Помолчала и потом добавила:
– Я так думаю.
Наверное, эти неизвестные мне люди все-таки были не настолько кровожадными, раз уж Нина Николаевна засомневалась. По крайней мере, мне так показалось.
– Вы знаете, что такое безвыходная ситуация, Женя?
Наш Демин говорит, что безвыходных ситуаций не бывает. Точнее, он формулирует это иначе. Он говорит, что из любой безвыходной ситуации всегда есть как минимум два выхода. Он не сам это придумал, а где-то прочитал, и теперь цитирует к месту и не к месту, бесцеремонно выдавая эту мудрость за свою. Но я сейчас не решился озвучить уворованную Деминым мысль, потому что получилось бы глупо и вызывающе.
