– Дорогой мой Евгений Иванович! К примеру, для того, чтобы папашу Лапто в тюрьме закрыть, силенок нужно много больше, чем было у Тропинина. Лапто ведь не вокзальный хулиган, а сильный был чиновник. Раз он сел – немаленькие люди, значит, им занялись.
Кузубов злился, я это видел. Он прямо-таки источал ненависть. Я, кажется, догадывался, в чем было дело.
– Тропинин так запросто не скажет, кто ему поручил разобраться с наследством Ростопчина, – издалека зашел я.
– Да уж, конечно! – едко отозвался собеседник. – Тут он в курсе, какой перед ним расклад. Заговорит, станет фамилии называть – тогда ему или сердечный приступ, или драка, предположим, в камере, где его сокамерники случайно зашибут. А будет молчать – срок дадут, но небольшой, да и того отсидит половину, выйдет досрочно.
– Значит, помимо Тропинина нужно его подельников искать, – подсказал я.
– Пустое дело! – тяжело вздохнул Кузубов.
Это были ожидаемые слова. Что-то подобное я и предвидел.
– Нельзя прощать такое, – сказал я. – Пускай ответят за то, что натворили.
Кузубов маялся и молчал. Тогда я ударил по больному:
– Это из-за них погибли ваши люди.
Он дрогнул, и лицо у него сделалось такое, что казалось – он вот-вот заплачет. Но он быстро совладал с собой.
– Да, вы правы, Евгений Иванович, – произнес глухо. – Ради моих ребятишек, которых так предательски…
Он сжал кулаки.
– Я помогу, чем смогу, – пообещал я. – Вместе с вами пойдем по кабинетам, чтобы зашевелились там, в Москве, чтобы не спустили все на тормозах.
* * *
Поначалу Наталья Шумакова порывалась уехать в свой Челябинск, и мне немалых усилий стоило ее отговорить. Я не хотел ее пугать, но все-таки пришлось сказать ей о том, что лично для нее не все еще позади и что лучше бы ей пересидеть где-нибудь в укромном месте, там, где никому в голову не придет ее искать. Я даже выразил готовность посодействовать ей в поисках надежного пристанища, но она сказала, что в Сыктывкаре живет ее подруга детства, и если надо переждать где-то лихолетье – лучше Сыктывкара места не сыскать. Я не стал с нею спорить, хотя у меня и было чувство, что мы что-то делаем не так.
Мы провожали Наталью и Катю вместе с Деминым. Уже объявили регистрацию, и меньше чем через час Наталья должна была улететь. Она смотрела на нас с Деминым красными от слез глазами. Сейчас не плакала, но красными глаза были именно от слез, тут никаких сомнений.
– Дайте знать, когда будете на месте, – попросил я.
Она с готовностью кивнула.
– И тогда я при случае сообщу вам, как тут у нас дела и можно ли вам возвращаться.
– А это надолго? – в который уже раз спросила у меня Наталья и посмотрела испытующе.
И я в который уже раз сказал ей, что пока не обезвредили тех людей, которые могут доставить ей неприятности, лучше бы не возвращаться им с дочкой ни в Москву, ни тем более в Челябинск. Наталья часто-часто закивала головой.
– Вам пора, – подсказал я ей.
Наталья снова закивала.
Я улыбнулся ей ободряюще. Демин смотрел на Наталью с задумчивым видом, будто решал какую-то головоломку. Наталья взяла дочь за руку, направилась к стойке регистрации и с полдороги, обернувшись, помахала нам рукой. Я помахал ей в ответ.
– Папа! – тут же сказала Катька.
– Что мы видим сейчас перед собой? – пробормотал себе под нос Демин. – В принципе, миллионерша. Женька! Она унаследует «лимон» баксов! Ты представляешь?
Кажется, он до сих пор не мог поверить. Вот эта женщина в неновом уже платье и в немодных туфлях зарегистрирует сейчас свой билет и улетит в город Сыктывкар. И ее соседи по самолету не будут даже догадываться о том, что вместе с ними летит миллионерша. Точнее, женщина, которая могла бы миллионершей стать. Но не станет, что вполне возможно.
– Она не хочет денег, – сказал я.
– Что?! – не понял Демин.
Подумал, что ослышался, наверное.
– Она не хочет оформлять наследство, – сказал я. – Она сама мне об этом сказала накануне.
– Не хочет?! – никак не мог поверить Демин. – Она тебе такое говорила?!
– Да.
– Этого не может быть!
– Ну почему?
– Потому что это миллион! – произнес Илья с благоговейным ужасом, присущим только людям истово верующим, настоящим фанатикам.
Демин верил в волшебную силу денег, этого у него не отнять.
– Женька! Миллион долларов! Ты только себе вообрази!
Илья смотрел вслед уходящей Наталье такими глазами, что можно было заподозрить: он Наталью не видит. Перед его взором сейчас маячил миллион.
– Она сказала, что не хочет этих денег, – сообщил я. – Что там много крови, много грязи и что счастья ей те деньги не принесут.
– Ну, это предрассудки все, – пробормотал Демин. – Сплошное мракобесие.
– Ей виднее, – пожал я плечами. – Она такой испытала шок, такого страху натерпелась, что не хочет уже ничего. Знаешь, что она сказала мне вчера? Если ты вдруг получаешь что-то, на что не имеешь никакого права, если тебе буквально чудом досталось что-то такое, о чем ты и мечтать не мог, на что ты даже не надеялся, – оно счастья не принесет. Одни только беды.
– Мракобесие! – повторил Илья, на глазах ожесточаясь.
– А мне кажется, она права. Ну кто позволит ей завладеть этим миллионом? Такие волки вокруг! Порвут ее на части. А она – всего лишь одинокая женщина из Челябинска, даже без мужа…
– Ну, муж, предположим, дело наживное, – сказал задумчиво Илья.
Я понял, что он постепенно дозревает до мысли о том, что до глубокой старости холостяковать нет смысла и что в семейной жизни тоже есть свои прелести. Да и пора бы уже кого-то пригреть и осчастливить. Сколько вокруг одиноких женщин, нуждающихся в опоре на крепкое мужское плечо. Вот хоть Наталья даже, к примеру. Пропадает баба. Без мужика. С дитем болезненным. А тут еще головная боль с этим миллионом, поди знай, как такими деньжищами распорядиться. Без мужика не разберется, это как пить дать. И надобно этой бедолаге как-то помочь.
– Послушай! – осенило вдруг меня. – А ведь ты запросто мог бы на ней жениться!
– Женька! Вот не поверишь – я сам об этом только что подумал! – выпалил Илья, и на моих глазах он сделался совершенно счастливым. – Ведь пропадет! Ну кто, блин, ей поможет?
Он расправил плечи, демонстрируя, что есть еще надежные люди, настоящие мужики, и стал таким торжественно значительным, что хоть сейчас веди его в загс.
– Так ты согласен? – глянул я на него испытующе.
– Женька! – оскорбился Демин. – Я все решил! Ну, люди мы или твари какие? Надо спасать человека!
