– Несчастный случай. Вся семья погибла, такая вот беда.
– А погибла от чего? – угадывалась растерянность в голосе Ильи.
– Тут что угодно. Любые варианты. Автомобильная катастрофа. Шашлыками отравились. Газ забыли закрыть. Или вовсе даже погибли от рук неизвестных налетчиков, которые не ожидали застать хозяев дома.
– Ты предлагаешь их мочить? – уточнил Илья.
И Жорж, не убоявшись прямого вопроса, довольно спокойно ответил на это:
– Совершенно верно. Всю семью. Выдай мне четыре трупа – и земля твоя.
Долгая-долгая пауза. Жорж сидит, не шелохнувшись. И сама камера, закрепленная на теле Демина, сохраняет полную неподвижность, кажется, что это стоп-кадр. Как фотография, запечатлевшая какое-то одно-единственное мгновение намертво. Намертво. Слово-то какое подходящее к этой ситуации.
И вдруг прежде статичная фотография дрогнула и ожила. Жорж говорит:
– Если тебя такой расклад не устраивает – считай, что разговора не было. Забудем о нем и разойдемся.
– Просто я не понимаю, мне-то что за интерес, – услышал я голос Демина.
– Ты получаешь землю.
– Ни хрена я не получаю, – не согласился Демин. – Хозяева на кладбище – и кто же мне ее продаст?
– Ну, наверное, наследники у них какие-то есть, – подсказал Жорик. – Вряд ли они будут держаться за этот участок, на котором такое несчастье случилось.
– Ага! – сказал Илья с сарказмом. – Наследнички мне цену выставят конкретную, тут я не сомневаюсь. По полной программе бабок слупят.
– Но ты же хочешь купить этот участок, – подсказал Жорж. – Вот ты его и получишь. В чем проблема?
– А проблема в том, что я готов этот участок купить. Я отдаю бабки и получаю то, что хочу. Такой пассаж меня устраивает. Но если я за участок плачу такие же точно деньги, но еще должен замочить четверых, тут я уже реальной пользы для себя не вижу. Дороговато мне обходится, в смысле. Переплатил я, типа, за землицу.
– Я заплачу за тебя, – спокойно сказал Жорж.
– Я не понял, – признался Демин.
– Сам участок тебе бесплатно обойдется. Сколько тебе наследники загадают, столько я тебе денег и отдам. Твоя забота будет – только эти четверо. Реши проблему с ними – и больше ни о чем не думай.
* * *
В Воронцово к майору Тропинину я хотел отправиться один, без Демина, потому что лишний раз светиться там Илье было небезопасно. Но Демин мне сказал, что ни о чем таком не может быть и речи.
– Женька, у майора ведь возникнет куча уточняющих вопросов, – сказал Илья. – И что же ты ему сможешь пояснить, если тебя и близко рядом с Жоржем не было?
В общем, он был прав. Это Илья встречался с Жоржем. А я Жоржа видел только на экране телевизора.
– Ты за рулем, – обрисовал диспозицию Демин. – Я на заднее сиденье сяду. Стекла в машине тонированные. Ну кто меня заметит?
И мы поехали в Воронцово вместе. Илья дремал на заднем сиденье. Я вел машину. Пустынные улицы Воронцова мы проскочили без проблем. Но даже у ворот участка Тропининых я не позволил Илье выйти из машины, дождался, пока Никита откроет нам ворота, и на машине подкатил к самому дому.
Нас встречала Катерина. Я знал, что сейчас она объявит папой меня, потом такой же чести удостоится вышедший из машины вторым Демин, и я решил опередить девчонку. Она еще только рот открыла, а я уже ее спросил:
– А где наш папа, Катерина?
Я ее озадачил своим вопросом. Не ожидала она от меня подобного коварства. Даже нахмурилась, раздумывая. И вдруг посмотрела мне в глаза и сделала какой-то неуловимый жест рукой, приглашая меня последовать за ней. Было что-то завораживающее в этом мягком жесте и в ее глазах, которые смотрели совершенно не по-детски. Я махнул рукой Демину, давая понять, что присоединюсь к нему позднее, и пошел следом за Катей.
Мы обогнули угол дома. Девочка шла уверенным шагом человека, твердо знающего, что ему нужно, лишь оборачивалась время от времени, чтобы убедиться в том, что я иду следом. Никита попытался присоединиться к нам. Катерина остановила его жестом, глядя сердито на брата. Он развернулся и ушел, оставив нас одних.
На окраине участка Тропининых, заросшей нетронутым лесом, откуда и дома было не видать, Катерина вдруг склонилась и быстрыми кошачьими движениями разгребла высохшую смесь из елочных иголок, прошлогодней листвы и ошметков мха, и когда весь этот мусор был сметен, я увидел большой прозрачный осколок стекла, чуть присыпанный землей. Это был «секрет». Мы тоже такое проделывали в детстве. Маленькая ямка, в которую помещается что-либо ценное. Особо редкий вкладыш от жвачки или с трудом пойманная стрекоза. Сверху сокровище закрывается куском стекла, а после засыпается землей. Это твой личный «секрет», которым можно любоваться, если смести со стекла землю, и о котором никто не знает, кроме тебя. Еще «секрет» можно показать своему лучшему другу или подруге, и тогда у вас будет общая тайна.
То, что Катерина показала мне «секрет», я оценил. Такое кому попало не раскроют. Значит, я вызывал у нее доверие.
Катерина обернула ко мне свое серьезное личико и произнесла заговорщицким шепотом:
– Папа!
И пальчиком ткнула в стекло. Я приблизился и заглянул. Под стеклом лежал бумажный листок – неаккуратно вырезанный из журнала цветной фотоснимок веселого и лохматого Филиппа Киркорова.
– О-о-о! – протянул я нечто неопределенное, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.
– Папа! – как заклинание повторила девочка и бережно присыпала «секрет» лесным мусором.
Она все проделывала с такой тщательностью, что было понятно – «секрет» имеет для нее огромную ценность. Я состроил приличествующую моменту гримасу. И ни в чем не собирался разубеждать несчастного ребенка. В ее жизни так мало радостей, что преступлением будет отнять еще и эту.
* * *
Никита проводил меня в кабинет отца. Тропинин и Илья в это время просматривали запись, которую Демин сделал накануне. Майор выставил сына за дверь, наказав присматривать за Катькой. Выглядел Тропинин чрезвычайно озабоченным. Я бы тоже напрягся, узнай достоверно о том, что меня хотят убить и активно ищут исполнителя.
Мы втроем досмотрели пленку до конца. Илья по ходу дела комментировал происходящее на экране, я помалкивал. Когда запись закончилась, Тропинин выключил телевизор.
– За что Жорж вас так не любит? – спросил я с сочувствием в голосе. – Ведь должна быть какая-то причина!
Когда решаются вырезать целую семью – это ведь не от того, что с утра проснулся в скверном настроении.
– Был конфликт, – ответил коротко Тропинин. – Но я тогда не думал, что все зайдет так далеко.
– Теперь вы его арестуете? – спросил я.
Тропинин посмотрел на меня удрученно.
