В тот самый день Лиза пришла на работу на час раньше. У входа в картинную галерею дежурили сразу три милицейские машины. Люди в штатском переговаривались с помощью переговорных устройств. На входе у Лизы долго и придирчиво проверяли документы. Когда Лиза вошла наконец в здание, она уже была внутренне готова. Совершенно случайно в коридоре ей встретился директор.
– Привезли? – почему-то шепотом осведомилась Лиза.
Директор кивнул и увлек ее за собой, на ходу докладывая обстановку:
– Сегодня ночью. Спецрейсом из Парижа. Под гарантии Правительства Российской Федерации и лично Президента. Уже находится в зале экспонирования. Доступ посетителям откроем завтра.
Лиза Кулакова едва поспевала за директором, медленно бледнея на ходу. Сейчас она увидит Мону Лизу! Она целую неделю готовилась к этой встрече. И вот сейчас свершится. Ей не верилось.
У входа в зал дежурили незнакомые дюжие охранники.
– Это со мной! – сказал им директор.
Лиза мышкой проскользнула мимо охранников. В зале не было никого, кроме двух операторов, привычно для Лизы настраивавших свою аппаратуру.
– Вот! – со сдержанной торжественностью в голосе провозгласил директор.
Лиза замерла перед бессмертным творением Леонардо, и у нее сделалось такое лицо, словно она собиралась вот-вот хлопнуться в обморок.
Ошеломление, вызывающее паралич практически всех органов. То есть в первый момент Лиза даже не поняла, что с ней происходит. Вообще-то это был ужас. Просто никогда прежде Лизе Кулаковой не доводилось испытывать это неприятное чувство. Совершенно новые ощущения. Очень необычные.
Мона Лиза насмешливо смотрела на Лизу Кулакову, показывая при этом ей язык. Без шуток. Именно такой вид и имел сей шедевр. Бедная Лиза не знала, что и думать. Встреча с прекрасным оказалась слишком ошеломляющей. Когда у нее на голове зашевелились волосы, она будто очнулась и повернула голову медленно-медленно, словно боялась увидеть рядом с собой не директора, а какого-то неведомого монстра. Но монстра никакого, конечно же, не было, а был директор собственной персоной. Он стоял рядом с таким выражением благоговения на лице, какое бывает только при встрече с прекрасным. Выражение директорского лица неприятно поразило Лизу.
– Вот! – очарованно сказал директор. – Она здесь! Дождались!
– Э-э, – ответила на это все еще пребывающая в параличе Лиза. – А-а…
– Что? – очнулся директор.
– Э-э…
– Что с вами? – встревожился директор.
Лизе не понравилось, что ее состояние директора тревожит, а вот эта странная Мона Лиза с высунутым языком – вроде бы и нет.
– Что с вами? – повторил директор.
– Это что? – спросила Лиза, вжимая голову в плечи.
– Где?
– Это вот, – Лиза перевела взгляд на картинную насмешницу.
– А что? – осведомился директор и тоже посмотрел на картину.
Лично у него Мона Лиза с высунутым языком удивления не вызывала.
– Вам не кажется… как бы это сказать… несколько странным…
Лиза не успела сформулировать свою мысль до конца, потому что в зале вдруг появилась группа французов. Представители Лувра. Группа сопровождения. Они лопотали по-французски. По пространству зала поплыло что-то парижское. Лиза наблюдала за вошедшими так, как экспериментатор наблюдает за подопытными мышами. Вот сейчас французы увидят, что тут за безобразие творится, да и хлопнутся в обморок от полного расстройства чувств. Французы подошли и воззрились на картину. И ничего такого с ними не случилось. Напротив, их лица приобрели столь же благостное выражение.
– Что случилось? – спросил у Лизы директор таким неприветливым тоном, каким обычно в зале кинотеатра у сидящего рядом невоспитанного человека осведомляются о том, долго ли еще он будет хрустеть своим поп-корном и мешать смотреть фильм.
– Ннннничего, – не без труда ответила бедная Лиза и стала бочком смещаться в направлении своего стульчика, на котором обычно ей и доводилось нести свою службу.
На стульчике лежал каталог экспозиции Лувра. Лиза еще на прошлой неделе принесла его на работу, выпросив у своей старой знакомой. Страница с бессмертной Моной Лизой была заложена тряпичной ленточкой. Должен сразу вас предупредить, что на нынешнем этапе развития полиграфического дела отпечатать новый лист для каталога и тот каталог заново сброшюровать – пара пустяков. Но это вы знаете, а Лиза не была готова к сюрпризам. Так что напрасно она заглянула в каталог, принимая его за истину в последней инстанции. Не было бы этого каталога – и Лизе не пришлось бы пережить второго подряд потрясения за последние пять минут.
Леонардова красавица из каталога дерзко показывала Лизе язык. Лиза опустилась на стул и всхлипнула. До истерики ей оставалось всего ничего.
– С вами все в порядке? – спросил подошедший директор.
– Да! – ответила Лиза с твердостью, присущей партизанам на допросах.
В том, что она стремительно сходит с ума, Лиза никому не призналась бы ни за какие коврижки. Вот хоть на куски ее режь!
– Мне просто не верится, – сказал директор, лицо которого снова стремительно обретало благоговейное выражение. – У нас в галерее – Мона Лиза!
– Да, – деревянным голосом поддакнула Лиза. – Кто бы мог подумать!
– Шедевр!
– Именно что шедевр, – проявила упорство Лиза.
– Достояние человечества!
– Бессмертное творение Леонардо, – все тем же деревянным голосом произнесла Кулакова.
– Хотя лично я тут вижу одно очень необычное обстоятельство, – вдруг сказал директор.
Лиза обмерла и вжала голову в плечи. Потом перевела взгляд на директора. Тот смотрел на картину будто бы с сомнением.
– Правда? – еще не веря, осведомилась Лиза. – Видите что-то необычное?
– Да, – сказал директор задумчиво. – Мне эта картина всегда представлялась несколько более крупной. Я думал, что она побольше по размеру. А тут смотрю – ну просто фитюлька какая-то, а не картина.
Он скрестил руки на груди, отчего тотчас же стал похож на Наполеона Бонапарта, и так и рассматривал картину.
– А еще что-нибудь необычное? – несмело вякнула Лиза.
– Еще? – задумчиво переспросил похожий на Наполеона директор.
Всмотрелся в картину с прищуром.
– А так все то же, – вынес он свой вердикт. – Образ, знакомый с детства. Знаете, Лиза, я, когда в трехлетнем возрасте впервые увидел репродукцию в «Огоньке»…
Лиза посмотрела на своего собеседника почти с ненавистью. Я видел ее лицо на мониторе и голову был готов дать на отсечение, что Лиза задушила бы этого чертова директора своими собственными руками, если бы это было возможно при ее хлипком здоровье.
– А вот язык, – как в омут головой бросилась Лиза.
