– Похищение.
– Допустим. Но почему именно в Германию, а не здесь?
– Этого я не знаю, – сказал Костюков. – Толик, давай пока не будем вдаваться в такие подробности – зачем? Почему? Нас это только запутывает. У Марецкого есть невеста. Она немка. Человек, который организовал составление фальшивой генеалогической схемы, тоже имеет отношение к Германии.
– Не факт! – сделал предупреждающий жест рукой Китайгородцев.
– Но как версию это можно принять. Что-то он там сказал по-немецки. То есть германский след прослеживается. Я сегодня вот о чем подумал. Очень даже может быть, что кто-то пытается помочь Марецкому. Чтобы у него все получилось с этой Патрицией. Чтобы он к ней уехал.
– Для этого, по-твоему, и подбросили фальшивку?
– Это пока единственная версия, Толик.
– Ты сам-то видишь, что она хромает на обе ноги?
– Другой у меня нет, – пожал плечами Костюков. – По крайней мере, пока.
– Хорошо. Его выманивают в Германию, похищают – а дальше что? Выкуп?
– Выкуп.
– Кому предлагают платить? Его сестра заплатит?
– Скорее всего. Ты же видишь, она за ним ходит, как за малым дитем. Вроде мамки. Так что заплатит. Никуда не денется.
– Но почему именно Германия?
– Ты опять за свое! – поморщился Костюков.
Он устал, ему хотелось спать и совсем не хотелось распутывать несоответствия, обнаруживаемые то здесь, то там.
– Тут все шито белыми нитками, – сказал Китайгородцев. – Все расползается по швам. Никакой логики. Зачем городить огород, выманивать за границу – зачем все эти сложности? Чтобы украсть Марецкого? Сколько можно получить за похищенного композитора? Пятьдесят тысяч долларов? Сто пятьдесят тысяч? Нерентабельно, как ни цинично это звучит. Овчинка выделки не стоит.
– Значит, убийство, – сказал Костюков.
– Что?
– Убийство, говорю. Замочат нашего музыканта.
– В Германии?
– Ну!
– А в России не проще это сделать?
– Толик! – раздраженно сказал Костюков. – Ну чего ты все время придираешься!
– Просто у нас концы с концами не сходятся. И мы не знаем, где искать. Хотя мне Марецкая этой ночью подбросила интересную мысль. Есть над чем подумать. Она сказала, что операцию по изготовлению фальшивой родословной разработал человек, который находится рядом с Марецким, но не входит в число его ближайших друзей. Причем этот человек мог появиться в окружении Марецкого совсем недавно. Он еще не успел узнать, что Марецкий и его сестра – не родные по отцу.
– Маша Мостовая, – подсказал Костюков. – Появилась рядом с Марецким сравнительно недавно, причем активно собирает любую информацию о Марецком. Можем взять ее в разработку. По самому жесткому варианту. Посадим в машину, вывезем за город и устроим ей допрос с пристрастием. Я таких всегда колол в два счета. Уже через десять минут они сопли по щекам размазывали и признавались во всем.
– А если она ни при чем?
– Вот и выясним, – равнодушно пожал плечами Костюков.
– Тут можно без грубости. Она ведь мне дружбу предлагала. Я тогда отказался. А теперь, как вижу, время пришло. Я не думаю, если честно, что она в каких-то делах замешана. Она нам иначе может помочь. Подсказать, кто есть кто в окружении Марецкого.
* * *
– Маша, привет!
– Здравствуйте, – послышался неуверенный голос в телефонной трубке.
Интонация человека, терзаемого сомнениями – кто бы это мог звонить?
– Не узнала? Это Китайгородцев.
– А, Толик…
И – пауза. Ждет продолжения.
– Я просто подумал: может, нам сегодня встретиться? – предложил Китайгородцев. – Пообедаем вместе.
– Как-нибудь в следующий раз. Ладно? Ты только не обижайся. Подумала и добавила: – Очень много работы.
Когда вот так обосновывают отказ, это значит, что шансов на продолжение отношений почти никаких. Не интересует Китайгородцев Машу. Старый он для нее. И вообще не в ее вкусе. А предлагала ведь зайти к ней домой, чайку попить. Значит, он для нее представлял интерес исключительно как человек, близкий к Марецкому. Проверим?
– Я, собственно говоря, по делу, – сказал Китайгородцев. – Это связано с Марецким. Есть очень интересная информация. Может, все-таки встретимся?
Пауза. Задумалась девушка. Зацепило ее.
– А что за информация, Толик?
– Я не могу по телефону. Но учти, если слухи о нашей с тобой встрече дойдут до Марецкого, я буду все отрицать.
После недолгого раздумья Маша сказала:
– Хорошо. Где мы с тобой встретимся?
Да, зацепило. Наверное, действительно собирает всякие гадости о Марецком.
– Я заеду за тобой, – предложил Китайгородцев. – И мы куда-нибудь съездим.
– Через час, – сказала Маша. – Ты адрес помнишь?
– Помню.
– Я жду. Можем у меня посидеть. Зачем нам куда-то ехать?
– Ты одна? – спросил Китайгородцев. – Разговор у нас будет личный.
– Одна. Приезжай.
Короткие гудки в телефонной трубке.
А ведь придется пойти по пути, предложенному Костюковым, вдруг понял Китайгородцев. Потому что времени катастрофически мало. Постепенно приручать Машу, выуживая у нее интересующую информацию, и при этом самому информацией делиться, чтобы она не прервала контакт, – все это слишком долго.
Китайгородцев снял телефонную трубку и набрал номер мобильного телефона Костюкова.
– Ты где сейчас?
– Еду домой.
– Ты мне нужен.
– Ты сошел с ума, – вздохнул Костюков. – У меня глаза слипаются – еду по дороге и ни фига впереди себя не вижу…
– Ты мне нужен, – повторил Китайгородцев. – Поезжай к станции метро «Свиблово». Я сейчас там буду. Все объясню на месте.
* * *
Костюков встал у двери так, чтобы его не было видно в дверной «глазок». Китайгородцев нажал кнопку звонка. Через некоторое время щелкнул замок, дверь открылась. Маша была в домашнем халате и босиком.
– Привет! – сказал ей Китайгородцев.
И тотчас из-за косяка двери вывернул Костюков.
– Это мой товарищ, – пояснил Китайгородцев.
У Костюкова было мрачное выражение лица. Маша встревожилась, как показалось Китайгородцеву. Но пока не подавала вида. Пригласила гостей пройти в комнату. Китайгородцев был здесь впервые. Старомодная, образца семидесятых годов, мебель. Непременный ковер над продавленным диваном. Компьютер на журнальном столике. И еще большой стол, заваленный иллюстрированными журналами, газетными вырезками с отметинами красного фломастера и компьютерными распечатками текстов.
