Книга Костры амбиций, страница 156. Автор книги Том Вулф

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Костры амбиций»

Cтраница 156

Шерман кивнул — мол, понимаю.

— А теперь, Шерман, я должен вам кое-что сказать начистоту. Вся эта катавасия будет стоить кучу денег. Знаете, сколько стоит агент Куигли в Ломбардии? Две тысячи долларов в неделю, и это лишь малая часть того, что нам предстоит. Я собираюсь попросить у вас большой аванс, прямо сразу. Это не считая платы за участие в судебном процессе, которой, как я все еще надеюсь, не потребуется.

— Сколько?

— Семьдесят пять тысяч.

— Семьдесят пять тысяч?

— Шерман, ну что мне вам сказать? В адвокатуре как везде. Правильно? Сколько платишь, столько имеешь.

— Но, черт возьми, — семьдесят пять тысяч!

— Вы меня толкаете на нескромность. Наша фирма самая лучшая. И мы будем за вас драться. Я люблю драться. Я ведь такой же ирландец, как Куигли.

В результате Шерман, пришедший отказать адвокату, выписал чек на семьдесят пять тысяч долларов.

Вручил его Киллиану.

— Вам придется немного подождать, пока я переведу такую сумму на текущий счет.

— Что ж, понятное дело. Что у нас сегодня? Среда? До утра пятницы в банк не пойду.

* * *

По нижнему полю меню были разбросаны рекламки всякой всячины в виде стилизованных эмблем какао «Нехи», селедочной икры «Капитан Генри», кофе с цикорием «Кафе дю Монд», велосипедов на дутых шинах «Вождь Краснокожих», трубочного табака «Эджуорт» и микстуры от простуды «666» — каждая заключена в прямоугольник старомодной рамочки. Эти рекламки тут были явно только для красы, как воспоминание о старинных днях, когда болотистые низины Луизианы пересекали только узкие провинциальные дороги. Предчувствие заставило Крамера сжаться. Эта лабуда в стиле «старого доброго Юга» наверняка не дешевле давешней «богемной раскованности». Страшно подумать, сколько с него здесь сдерут — долларов пятьдесят это уж как пить дать. Но ведь назад пути уже нет, не так ли? Отгороженный от общего зала столик, напротив Крамера сидит Шелли, смотрит на него во все глаза, а предыдущие полтора часа он потратил на то, чтобы предстать человеком, который владеет ситуацией и отвечает за свои действия, и не кто иной, как он сам, бонвиван и кутила, предложил продолжить трапезу десертом и кофе. Кроме того, ему ужасно хотелось мороженого. Рот и глотку жгло огнем. В кафе «Александрия», похоже, не было блюда, которое не содержало бы огненных специй. «Креольский суп из стручков окры с речным песком»… Он-то думал, что слово «песок» — чистой воды метафора, означающая какую-нибудь хрустящую приправу, какой-нибудь молотый корень или еще что-то, однако в чертовом супчике оказался настоящий песок, да еще явно перемешанный с черным перцем. «Кайеннские хлебцы» на вкус напоминали хлеб с кусачими муравьями. «Филе зубатки с поджаренной окрой на желтом рисе с яблочным маслом и китайским горчичным соусом»… гм, китайская горчица — это уже сигнал опасности, но зубатку пришлось заказать, потому что это было единственное не безумно дорогое блюдо в меню: 10 долларов 60 центов. А Андриутги еще говорил, будто это недорогой креольский ресторанчик на Бич-стрит, «обалденное местечко». Бич-стрит — улочка захудалая, вот Крамер и поверил.

Но Шелли говорит, что все замечательно, все чудесно. Она сияет, она божественна с этой ее коричневой помадой, правда, не совсем ясно, что излучает сие сияние: любовь, грим «Беркширская осень» или пожар в желудке.

Мороженое, мороженое, мороженое… Глазами пробегая по торфяному палу прозы меню, в огнедышащей дымке он углядел единственный сорт мороженого: «Сбитое вручную ванильное мороженое с соусом из орехов и красного перца». Опять перец? Ладно, подливку он соскребет в сторону и будет есть чистое мороженое. Попросить лощеную официантку с ее медового цвета локонами, чтобы дали без подливки, у него не хватило духу. Побоялся предстать перед Шелли трусливым хлюпиком.

Шелли заказала пирожок с лаймовой начинкой «Реллено», и оба попросили кофе «по-новоорлеански, свежемолотый с цикорием», несмотря на то, что внутренний голос предупреждал Крамера: цикорий будет только добавочным бедствием для его пылающих внутренностей.

По-мужски твердо и решительно распорядившись насчет кофе и десерта, он положил руки на стол, подался вперед и вновь погрузил взгляд в глаза Шелли, чтобы добавить ей уголовного дурмана вкупе с остатками вина из бутылки белого «Цинфанделя», которая станет ему в двенадцать долларов. «Цинфандель» в перечне вин по цене занимал предпоследнее место. Заказать самое дешевое Крамеру не хватило храбрости — то было «Шабли» за 9,50. Только совсем уж неопытные губошлепы заказывают «Шабли».

— Жаль, что нельзя было вас пригласить прямо туда, чтобы вы его послушали, этого Роланда Обэрна. Я уже три раза его допрашивал. Сперва он казался таким крутым, угрюмым, таким… знаете… зловещим. Весь каменный, с мертвым взглядом — типичный такой тинейджер из кошмара про темные улицы Нью-Йорка. Но стоит только пять минут его послушать — просто послушать — и слышишь совсем другое. Слышишь боль. Ведь мальчишка же! Боится. Эти ребята в гетто вырастают без всякой заботы и присмотра. Запуганы. Воздвигают вокруг себя стену этакой брутальности, думают за ней укрыться, а сами каждый миг ждут гибели. Именно так, ждут гибели. Нет, я не беспокоюсь, как Роланд поведет себя перед присяжными. Сделаю так: в первые полторы-две минуты для раскачки задам несколько невинных вопросов о его житье-бытье, о детстве и тому подобном, и постепенно с него сойдет вся эта крутость, он даже сам не заметит, и вот тогда присяжные ему поверят. Они увидят в нем не закоренелого преступника, а просто испуганного пацана, которому позарез нужно хоть чуточку нормальной жизни, хоть чуточку красоты, потому что как раз такой он и есть. Придумать бы еще способ, чтобы заставить присяжных взглянуть на его рисунки и коллажи. Шелли, он просто талант. Талант! Впрочем, такого способа, пожалуй, все-таки нет. Сдернуть с него эту личину закоренелости и то будет задачкой не из простых. Все равно что достать улитку из ракушки, которая этак завита спиралью.

Крамер нарисовал в воздухе пальцем спираль и хохотнул, довольный удачным сравнением. Блестящие губы Шелли одобрительно улыбались. Они прямо сияли. Она вся сияла.

— Мне бы очень хотелось присутствовать на суде, — сказала она. — Когда он будет?

— Мы пока не знаем еще. (Мы с прокурором; мы вообще с ним не разлей вода.) До следующей недели мы не собираемся даже выносить дело на большое жюри. А к суду мы будем готовы месяца через два, а то и через полгода. С делом, которое получило такую огласку, как это, заранее никогда не скажешь, что произойдет. Когда пресса начинает с чем-нибудь носиться как с писаной торбой, все усложняется. — Он качнул головой, как бы говоря: «Учусь с этим мириться — приходится!»

Шелли вся сияла и лучилась.

— Ларри, когда я вчера вечером пришла домой, включила телевизор и показали вас — на том рисунке, — я засмеялась как ребенок. Сказала: «Ларри!» — громко сказала, вслух, как будто вы вошли в комнату. Прямо не смогла сдержаться.

— Сказать по правде, меня это тоже несколько ошарашило.

— Ужас до чего хочется прийти на суд. А можно?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация