Мария уже отпила половину большой рюмки, которую он ей налил. Зажмурилась, запрокинула голову. А потом взглянула на Шермана и устало улыбнулась.
— Знаешь, — сказала она, — а я ведь, ей-богу, думала, что нам… крышка.
— Что будем делать теперь?
— В каком смысле?
— Я думаю… по-моему, надо заявить в полицию.
— Ты уже говорил. Объясни зачем.
— Это же была попытка ограбления… И потом, мне кажется, что ты… не исключено, что ты одного из них сшибла.
Мария молчала.
— Когда, ну, помнишь? Ты газанула и машину занесло.
— Знаешь, что я тебе скажу? Надеюсь, что так оно и было. Но если даже и так, удар был совсем слабый. Я почти ничего не услышала.
— Да. Только чпок, и его нет.
Мария пожала плечами.
— Я просто размышляю вслух, — сказал Шерман. — Мне кажется, надо заявить. Так мы себя обезопасим.
Мария шумно выдохнула, как человек, возмущенный до предела. И отвернулась.
— Понимаешь, а вдруг этот парень пострадал.
Она оглянулась на него и ответила со смехом:
— Честно признаться, меня это не беспокоит ни вот столечко.
— Да, но что, если…
— Слушай, мы выбрались оттуда, а как — не имеет значения.
— Но если…
— Мура все это, Шерман. Куда ты хочешь обратиться со своим заявлением? И что ты им скажешь?
— Не знаю. Расскажу, как было на самом деле.
— Шерман, я тебе сейчас сама расскажу, как было на самом деле. Я — девушка из Южной Каролины, и я изложу тебе все простым английским языком. Два ниггера хотели нас убить, но мы от них удрали. Два ниггера напали на нас в джунглях, чуть нас не убили, но мы выбрались из джунглей и спаслись. Только всего и делов.
— Да, но представь себе, что…
— Нет, это ты представь себе! Представь, что ты обратился в полицию. Что ты им скажешь? Как объяснишь, что мы делали в Бронксе? Ты говоришь, что расскажешь, как все было на самом деле. Так вот. Лучше ты мне расскажи. Расскажи, расскажи! Что там было на самом деле?
Вот она о чем! Что ж, действительно, объяснять в полиции, что миссис Артур Раскин с Пятой авеню и мистер Шерман Мак-Кой с Парк авеню встретились для тайного ночного свидания, но пропустили поворот на Манхэттен при съезде с моста Трайборо и угодили в Бронксе в небольшую переделку? Шерман прикинул, как это получится. Можно было бы, например, сказать Джуди, что… Нет! Сказать Джуди, что он ехал в машине с женщиной по имени Мария, — об этом не может быть и речи. Но если они… если Мария сбила того парня, лучше, наверно, все-таки сжать зубы и рассказать все как было. А именно — как? Ну, два парня пытались их ограбить. Загородили дорогу. Подошли и сказали… Тут Шерман ощутил словно легкий удар в солнечное сплетение. «Йо! Помощь не нужна?» Ведь это — все, что сказал тот верзила. И оружия не вытащил. Они не сделали ни одного угрожающего движения, покуда он не швырнул в одного из них покрышку. А что, если… Одну минуту! Что же еще они делали на въезде на автостраду поздно вечером, в темноте, у препятствия, брошенного на проезжую часть?.. Мария поддержит мою версию… версию!.. Игривая молодая кобылка… Он подумал, что совсем ее не знает.
— Н-ну, не знаю, — проговорил он. — Может, ты и права. Надо еще подумать. Я просто размышляю вслух.
— Тут совершенно не о чем думать, Шерман. Есть вещи, которые я понимаю лучше тебя. Немного, но есть. Они знаешь как обрадуются, что мы попали к ним в лапы.
— Кто — они?
— Да полицейские. А проку-то что? Им все равно в жизни не поймать тех парней.
— Что значит «попали к ним в лапы»?
— Забудь о полиции, вот что.
— О чем ты говоришь?
— О тебе в первую очередь. Ты же — лицо известное.
— Вовсе нет! — Властитель Вселенной выше какой-то жалкой известности.
— Ах, нет? А снимки чьей квартиры помещены в «Архитектурном обозрении»? И твой портрет был в «Дабл-ю». И твой отец был… или есть… кто там он у тебя, сам знаешь.
— Это жена поместила в журнале снимки квартиры!
— Вот и объясни это в полиции, Шерман. Уверяю тебя, им будет очень интересно.
Шерман онемел. Какая чудовищная мысль!
— И меня им тоже зацепить лестно. Я, конечно, простая девушка из Южной Каролины, но у моего мужа сто миллионов долларов и квартира на Пятой авеню.
— Ну, хорошо. Я же просто прикидываю, какие могут быть последствия, только и всего. Какие могут возникнуть осложнения. Что, если ты действительно его сбила? Если он пострадал?
— А ты видел, как я его сбила?
— Нет.
— И я не видела. Ничего не знаю, никого не сбивала. На самом-то деле очень даже надеюсь, что ему попало как следует. Но вообще я знать ничего не знаю. И ты тоже. Так что никого я не сбивала. Правильно?
— Н-ну, пожалуй… Наверно. Наверно, ты права. Лично я ничего не видел. Хотя слышал. И почувствовал слабый толчок.
— Шерман, все произошло так быстро, ты просто не успел сообразить, что это было. И я тоже. Парни те в полицию не обратятся. Уж в этом-то ты можешь быть уверен. И даже если ты заявишь, их все равно не найдут. В полиции просто посмеются над тобой — да ты ведь и не знаешь, что было на самом деле, верно?
— Вроде бы верно.
— Конечно верно. Если когда-нибудь возникнет разговор, мы только знаем, что двое парней загородили дорогу и пытались нас ограбить, а мы от них ушли. Точка.
— А почему же мы не заявили?
— Потому что бессмысленно. Мы не пострадали, и ясно было, что тех парней все равно не найдут. И знаешь что, Шерман?
— Что?
— Ведь это истинная правда. Воображать можно что хочешь, но это действительно все, что нам известно, тебе и мне.
— Да. Это верно. Просто я не знаю, все-таки мне было бы спокойней, если бы…
— А тебе-то чего беспокоиться, Шерман? Ведь за рулем была я. Если его, сукина сына, сбили, то сбила его я, а я говорю, что никого не сбивала и заявлять в полицию мне не о чем. И перестань, пожалуйста, страдать.
— Я не страдаю. Просто я…
— Вот и хорошо.
Шерман думал. Ведь это правда, разве нет? Машину вела она. Владелец машины — он, но управление взяла на себя Мария, и если когда-нибудь зайдет об этом разговор, то и отвечать придется ей. Она была за рулем… И решать, случилось ли что-нибудь, о чем надо заявить в полицию, тоже ей. Он, естественно, всегда ее поддержит… Но с плеч уже скатилось тяжелое бремя.
— Ты права, Мария. Это было как в джунглях.
Он несколько раз подряд кивнул головой в знак того, что наконец осознал истину.
