Мэри-Лу Нежнейшая с озорным видом говорит Сьюзан:
— По-моему, надо спросить, может, он не обедал.
— Ммм, — с сомнением отзывается Сьюзан, как и Рода уже отложившая первый подкожный жирок солидности.
— Мне кажется, он голодный, — говорит Мэри-Лу.
— А мне кажется, он умственно отсталый, — отзывается Грег.
От него до того парня расстояние не больше фута, и разница между его худосочной хиповатой лисьей физиономией в «грязно-черном» оформлении и красивым, румяным лицом за стеклом — убийственная. Интересно, видят ли это остальные? Мэри-Лу явно заметила. Этот рыжебородый ривердейлский хиляк ее не стоит.
Крамер опять перехватил было ее взгляд, но она смотрит, как парень за окном, так ничего и не разглядев, повернулся и уходит. На спине его куртки вышита золотая молния и над ней надпись: «Радартроника. Охрана».
— Охранник, — говорит Грег в том смысле, что, мол, какое ничтожество, какой абсолютный нуль — этот тип, на которого положила глаз его Мэри-Лу.
— Могу вас уверить, что никакой он не охранник, — авторитетно произносит Крамер.
Он хочет привлечь внимание Мэри-Лу.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Грег.
— Просто знаю, какие люди работают в охране. Каждый день их вижу. Я бы не стал себе нанимать охранников в этом городе, даже если бы речь шла о спасении моей жизни — особенно если бы речь шла о спасении жизни. В охрану идут работать одни рецидивные насильники.
— Кто-кто? — интересуется Мэри-Лу.
— Насильники-рецидивисты. По крайней мере, однажды уже осужденные за преступление, связанное с насилием над личностью.
— Да ну, брось, — говорит Герман. — Не может быть.
Но Крамер оказался в центре внимания и намерен разыграть свою единственную сильную карту: мужественный специалист по преступному миру Бронкса.
— Ну, допустим, не одни, но уж шестьдесят-то процентов я вам гарантирую. Вы бы посидели хоть одно утро на предварительном разборе, когда идет торговля: ты мне — признание, я тебе — статью. Обычно в пользу таких сделок выдвигают тот довод, что судья при этом задает подсудимому вопрос, состоит ли он на работе, и если да, значит, он имеет корни в социальной среде, и так далее, и тому подобное. Так вот, судья спрашивает этих мальцов насчет работы, а они, эти мальцы, задержаны за вооруженный грабеж, налеты, убийства, нанесение телесных повреждений и прочее и тому подобное, но каждый если вообще работает, то обязательно охранником. Кто же еще на такую работу пойдет? Платят мало, занятие скучное, а когда не скучное, то удовольствие маленькое.
— А может, им нравится, немного того, немного другого, — возражает Грег. — Они хорошие специалисты. Владеют оружием.
Рода и Сьюзан смеются. Ах, как остроумно.
Не смеется только Мэри-Лу. Она не сводит глаз с Крамера.
— Оружием владеют, что верно, то верно, — кивает Крамер. Он не намерен упускать инициативу и этот роскошный бюст с голубыми глазами. — В Бронксе у каждого есть оружие. Вот я вам сейчас расскажу один случай, с которым только что управился.
Наконец-то подвернулась возможность поведать о своем триумфе над отчаянным злодеем, Гербертом 92-Икс. Крамер приступает к рассказу, мысленно потирая руки. Но с первых же слов встревает Грег и начинает ему мешать. Услышав имя Герберта 92-Икс, он тут же лезет с рассуждением о тюрьмах, он писал о них в «Голосе Гринич-Виллидж».
— Если бы не мусульмане, тюрьмы в городе вообще уже давно были бы неуправляемы.
Это все свист, но Крамер не хочет, чтобы разговор перешел на мусульман и на Грегову писанину. Поэтому он говорит:
— Герберт на самом деле никакой не мусульманин. Они же не ходят в бары.
Совершенно невозможно говорить. Все-то этот Грег знает и обо всем имеет свое мнение. О мусульманах, тюрьмах, преступлениях, о жизни на улицах многомиллионного города. Он даже умудрился все повернуть против Крамера. Почему они так напали на человека, виноватого лишь в том, что, повинуясь инстинкту самосохранения, защитил собственную жизнь?
— Но он убил человека, Грег! Застрелил из незарегистрированного револьвера, который всегда носил при себе, хотя не имел разрешения.
— Да, но какая у него была работа? Наверно, опасная? Ты же сам сказал, что там все ходят вооруженные.
— Какая работа? Могу сказать какая. Шоферил у бутлегера.
— А где же ему, по-твоему, работать? В компьютерной фирме?
— Ты так говоришь, будто это вещь совершенно немыслимая. Наверняка у компьютерщиков есть специальные программы для меньшинств, да только Герберту их работа задаром не нужна, Герберт — игрок. Жулик, который прикрывается религией, а сам просто инфантильный, эгоцентричный, безответственный, ленивый…
Крамер вдруг замечает, что все они как-то странно на него смотрят. И Рода… и Мэри-Лу… Так смотрят на человека, который оказался скрытым реакционером. Он слишком глубоко погрузился в уголовно-судебную пену… И поет реакционные песни Системы… Совсем как в старые университетские времена, когда они устраивали политические диспуты. Но только теперь им уже всем за тридцать, и друзья смотрят на него, как будто он превратился в чудовище. Разве им расскажешь, чего насмотрелся за эти шесть лет? Нечего и пытаться. Они не поймут, особенно Грег, который только что отравил ему весь триумф победы над Гербертом 92-Икс. Получилось так скверно, что Рода даже встала на его защиту.
— Ты не понимаешь, Грег, — говорит она. — У Ларри такая нагрузка в прокуратуре, ты представить не можешь. В Бронксе за год подвергаются предварительному разбору семь тысяч уголовных дел, а суд присяжных способен пропустить только пятьсот. Нет совершенно никакой физической возможности каждое дело рассматривать с разных сторон и принимать во внимание все обстоятельства.
— Пусть бы кто-нибудь попробовал это втолковать бедняге Герберту 92-Икс.
Крамер, запрокинув голову разглядывает потолок «Хайфонской гавани». Наверху все выкрашено матовой черной краской, и сам потолок, и какие-то трубы, и люстры, и провода. Похоже на кишки. Подумать только, родная жена, а ничего другого не смогла придумать в защиту мужа, как заявить: «Ларри столько цветных отправляет за решетку, он просто не успевает подходить к каждому индивидуально. Надо же понять его положение». А он-то выложился на деле Герберта 92-Икс, провел его с блеском, смотрел грозному Герберту в глаза, отомстил за Нестора Кабрильо, отца пятерых детей, и что получил за все это? Он же должен теперь оправдываться перед этими сверхпередовыми интеллигентами в этой сверхпередовой забегаловке в центре этого чертова передового СоХо.
Он обводит глазами стол. Даже Мэри-Лу и та смотрит на него косо. Эта большая пустоголовая булка тоже передовая, не хуже прочих.
Ну, ничего, есть душа, которой понятно значение дела Герберта 92-Икс, понятно, с каким блеском Крамер его провел и как благодаря ему восторжествовала справедливость. И рядом с нею эта грудастая Мэри-Лу… не стоит ломаного гроша.
