Отработка подборов под кольцом продолжилась. Джоджо подумал, что нужно воспользоваться этим шансом. Нужно продемонстрировать тренеру и всем остальным, чего он стоит, нужно переиграть Конджерса, взломать его защиту, не дать тому заработать ни одного очка, задавить, разорвать его, взлететь в воздух на голову выше, размазать его по площадке, перемолоть, как в мясорубке, этого выскочку, этого сопляка, этого сукина сына. Да, все правильно; но понимал это Джоджо только умом. Настроение, задор, внутренний кураж, желание бороться — вот что требовалось для игры. А его душевные силы были на нуле. Почувствовав это, его тело тоже сдалось и отказалось от борьбы. В итоге все произошло с точностью до наоборот. Конджерсу удавалось все, что он задумывал. Он был быстрее, сильнее, сообразительнее Джоджо, как раз ему-то и удавалось сломать, растоптать, растереть и размазать Джоджо по светлым, отражавшим огни прожекторов доскам площадки. В общем, Бастеру Роту, властителю и повелителю королевства под названием Чаша Бастера, не потребовалось и пятнадцати минут на то, чтобы в очередной раз продемонстрировать свой звериный нюх на игроков, находящихся в наилучшей форме.
В свою очередь, Джоджо ушел с площадки, испытав самое страшное за всю свою спортивную карьеру унижение. Ясное дело, никто из команды не заговорил с ним. Какое там! Ребята и не смотрели в его сторону — никто, даже Майк. Майк изо всех сил изображал, что поглощен каким-то невероятно серьезным разговором с Чарльзом. Однако даже сквозь обиду периферическим зрением Джоджо поймал на себе чей-то взгляд. Он вздрогнул и резко обернулся. Похоже, эти большие глаза принадлежали Делорес — той самой волонтерше-рабыне с индейским лицом и перегруженной кормой. Она единственная из всех невольных зрителей осталась сидеть на скамейке у дверей в коридор.
— Да забей ты на это, Джоджо, — сказала она.
Вполне вероятно, что девушка искренне хотела подбодрить его. Но прозвучали эти слова на редкость не вовремя. Джоджо сейчас только и не хватало, чтобы его утешали и жалели всякие ничтожества вроде этих «волонтеров-говнотеров». Кроме того, ему вдруг показалось, что уголки губ Делорес чуть дрогнули в улыбке.
Глаза Джоджо налились кровью. Он угрожающе подался вперед и навис над девушкой.
— Это еще что за хрень? Ты какого хрена имела в виду?
Делорес явно не ожидала такой реакции. Вздрогнув, она пожала плечами и чуть виновато вскинула брови, однако продолжала глядеть ему прямо в глаза, как показалось Джоджо, несколько иронично.
— Я просто хотела…
Джоджо не дал ей договорить.
— Мне насрать, что ты там хотела, — рявкнул он. — Я только знаю, что зря ты эту хрень затеяла.
— Слушай, срывай свою злость на ком-нибудь другом. Я в твоих проблемах не виновата.
Ее спокойный голос еще больше разозлил Джоджо.
— Что? А почему бы мне на тебе и не сорваться? — заявил он и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, наклонился еще ниже и рявкнул практически ей в лицо: — Ты ведь у нас добровольная помощница? Вот и расхлебывай все это дерьмо. Тебе же это нравится, а иначе на кой хрен тебе сдался этот геморрой?
— Какой еще геморрой?
— Да работа эта. Помощница, понимаешь ли! На кой черт тебе понадобилось валяться во всем этом… — С его губ уже почти сорвалось «дерьме», но в последний момент Джоджо почему-то воспользовался более мягкой формулировкой: —…В этой грязи?
— Ну…
— Думаешь, тебе за это кто-то спасибо скажет? Уважать тебя будет? Как же, хрен там, разбежалась. Да на таких только пальцем показывают: «Вот дура-то нашлась».
Девушка безразлично пожала плечами и чуть презрительно улыбнулась, что вызвало у Джоджо еще больший приступ ярости.
Он шагнул ближе:
— Да если хочешь знать, над тобой все смеются! Считают полной идиоткой, а может, даже какой-то извращенкой. Как же это можно было дойти до такой жизни? Что такое должно с человеком случиться, чтобы ему не было западло разгребать все дерьмо за кем-то? Добровольные помощники… добровольные помощники, твою мать! Охренеть можно! Добровольная служанка и уборщица! Добровольная мойщица писсуаров — вот кто ты такая! Да все мы, вся наша команда, срать на вас хотели!
Со стороны эта сцена могла бы показаться карикатурным изображением разговора двух людей, один из которых смотрит на собеседника сверху вниз. Шесть футов и десять дюймов Джоджо просто нависали над сидевшим на скамейке маленьким колобком из волос, причесанных на индейский манер, и бесформенной хлопчатобумажной рубашки цвета застиранного детского слюнявчика.
Делорес действительно выглядела испуганной, но не собиралась ни отступать, ни сдаваться. Негромким голосом, даже немного робко, но все же с достоинством она сказала:
— Я считаю, что ты не прав, и мне действительно очень жаль, что там, на площадке, все так для тебя обернулось. Но я-то здесь ни при чем.
Конечно, она была права, но Джоджо от этого было не легче.
— Не прав я, говоришь? Ты, значит, не прислуга, и работа у тебя достойная? Ладно, сейчас проверим. Устроим маленький эксперимент. Вот я сейчас плюну на пол, и посмотрим, кто здесь будет ползать на карачках, вытирая мои слюни и сопли.
Подобный ход мыслей только что испытавшего унижение великана, не отягощенного к тому же сильно развитым интеллектом, всерьез напугал девушку. Она поняла, что в ее положении лучше промолчать и не провоцировать этого кипящего злобой идиота на еще какие-нибудь опасные действия.
Джоджо разогнулся, расправил плечи, поднял голову повыше и вдохнул через нос, причем сделал это с такой яростью, словно хотел втянуть в легкие не только все содержимое носоглотки и придаточных пазух носа, но также и скамейку, сидящую на ней девушку, всю Чашу Бастера, а заодно и половину юго-восточной Пенсильвании. При этом он демонстративно хрипел, а все сосуды на его шее налились кровью. Заполнив легкие до отказа — до последнего кубического миллилитра, — он во всю их мощь прохаркался и сплюнул. Плевок долетел до самого края площадки, где и приземлился, образовав отвратительное желто-зеленое пятно с большим комом густой слизи в центре.
— Убери, — коротко не то прошипел, не то прорычал Джоджо и, повернувшись к ней спиной, направился в раздевалку.
Делорес так и осталась сидеть — неподвижно и беззвучно. В этот момент мимо нее в свою резиденцию проследовал его величество Бастер Рот. Привыкнув по-хозяйски обозревать свои владения, монарх просто не мог не зацепиться взглядом за омерзительную массу на полу.
Обернувшись к Делорес, тренер раздраженно бросил:
— Господи Иисусе, это еще что за хрень? Убери немедленно!
Ткнув пальцем в сторону удаляющегося Джоджо, Делорес ответила:
— Пусть он уберет.
Бастер Рот был поражен до глубины души — не меньше, чем был бы поражен любой человек в Дьюпонте: неужели какое-то ничтожество вроде этой волонтерки осмеливается ему перечить? От такой дерзости он просто лишился дара речи.
