Сзади за тренажерами для спортивной ходьбы начиналось царство беговых дорожек. Они стояли плотным строем в несколько рядов… широкие черные клавиатуры… зеленые и оранжевые светодиоды. Шум в этой части зала был просто оглушительный. Шеренги парней и девушек бежали и бежали на своих снарядах, кто неспешно, а кто и в весьма бодром темпе. На низкий гул работавших на тренажерах электромоторов, на шелест самих лент дорожек накладывалась разнокалиберная дробь шагов. Учитывая, что вес бегунов варьировался от ста до двухсот с лишним фунтов, их подошвы бились о бегущую ленту с разной силой и частотой. Эдам озирал открывшееся ему великолепное зрелище — бесконечные ряды без устали трудящихся молодых и крепких ягодиц…
Он уже собирался вернуться к выглядевшим более солидно шаговым тренажерам, как вдруг его взгляд упал на роскошную копну длинных кашатновых волос. Чуть в стороне от него по предпоследней, если считать от зеркальной стены, дорожке бежала девушка. Лада, именно бежала, причем с хорошей нагрузкой. Он видел ее со своего места примерно в ракурсе три четверти. На девушке были самые обычные тренировочные брюки — именно обычные, а не открывающие по последней моде половину задницы и врезающиеся в тело лосины, и они так шли ей, так хорошо на ней сидели. А еще — эта линия! Такая линия! Темная полоска влажной ткани образовалась там, где пот, стекавший по спине и пояснице девушки, уходил в ложбинку между ягодицами — туда, в запретный, полный тайн, неведомый мир женских бедер и… В общем, Эдам не мог оторвать глаз от этого ручейка, уводившего… Так, стоп! Кажется, я начинаю повторяться, мысленно оборвал себя он. Но все-таки, какие у нее шикарные бедра! Сделав шаг в сторону он сумел наконец увидеть профиль девушки в зеркале. Он смотрел… смотрел… нет, сомнений быть не могло! Это она, та самая первокурсница, с которой он поцапался в библиотеке, когда ему предстояло провести всю ночь над рефератом для этого кретина Джоджо. Строго говоря, та встреча была не слишком удачной. Все, что Эдаму тогда удалось, — узнать, как зовут девушку: Шарлотта. Но большего выудить из нее он не смог. Если честно, то она просто отшила его или, используя более современное выражение, «чисто отморозилась». И нельзя сказать, что Шарлотта не понимала, что делает. Он хорошо запомнил ее колючий взгляд. Да, эта девушка сможет за себя постоять, если захочет. С того самого дня Эдам нередко вспоминал ее и втайне надеялся на новую встречу. И вот она перед ним. Она — и эта влажная полоска!
Черт, как же к ней подобраться? Шарлотта словно не бежала, а летела, едва касаясь ногами полотна дорожки, и ей явно не было никакого дела, что происходит вокруг. Глаза ее были устремлены прямо перед собой, куда-то вдаль. Впрочем… соседняя дорожка была свободна. Что ж, пожалуй, это шанс. Расстояние между двумя тренажерами не больше восьми дюймов. Эдам не торопясь, чтобы не наделать глупостей, а заодно присмотреться к этим аппаратам, направился по узкому проходу между двумя рядами дорожек в дальний конец зала. Ну и грохот! Но это несомненно Шарлотта. Ее ни с кем не перепутаешь. Такая нетронутая, невинная красота — и при этом такая внутренняя сила! Ну хорошо, вот сейчас он наберется смелости и подойдет к соседней свободной дорожке, а дальше-то что? Начать с того, что Эдам понятия не имел, как управляться с этой чертовой хреновиной, что там за кнопочки и лампочки у нее на клавиатуре, как она вообще включается. Да и сможет ли он пробежать какое-нибудь более или менее значительное расстояние? Или время, если учесть, что это бег на месте? Нет, конечно, так, как бежит она, он не сумеет… но хоть как-то… Эдам даже не мог вспомнить, когда ему в последний раз в жизни приходилось передвигаться бегом. И потом — ну заберется он на этот агрегат, ну побежит еле-еле, а заметит ли она его? Услышит ли в этом грохоте, что рядом заработала еще одна дорожка? И все-таки это был шанс.
Эдам взобрался на бегущую дорожку, все еще лелея слабую надежду, что девушка обратит на него внимание раньше, чем все-таки придется включить эту адскую машину. Увы — ее взгляд все так же был устремлен вдаль, в какую-то удаленную и абстрактную исчезающую точку. Замечать Эдама Шарлотта упорно не желала. Чтобы сообразить, как включается это устройство, Эдаму потребовалось не меньше минуты — показавшейся в десять раз длиннее. На кой черт резиновой дорожке с валиком столько кнопок и вводимых параметров? Вот, например, вес. Хрен его знает, сколько он весит! Или: желаемый угол наклона — какой еще угол? Какого наклона? Шум в зале по-прежнему стоял такой, что Эдам ощущал себя словно внутри какой-то огромной машины, например гигантского печатного пресса. В итоге он все же нашел рычаг скорости и повернул его на деление «две мили в час», потом две с половиной, потом три… Что ж, не так страшно, на этой скорости можно не бежать, а идти бодрым шагом… три с половиной… Но на четырех милях в час идти пришлось так энергично, что, пожалуй… пожалуй, стоило рискнуть перейти на бег трусцой… Кто знает, может быть, на соседа-бегуна девушка скорее обратит внимание, чем на пешехода… Эдам перешел на бег, но дорожка двигалась слишком медленно для трусцы, так что он перевел регулятор скорости на четыре с половиной. Он бежал и бежал, но Шарлотта по-прежнему его не замечала. Не прошло и полминуты, как слабые легкие Эдама дали о себе знать. Длительные беговые нагрузки явно были непривычны для его организма. Парень инстинктивно наклонился вперед, чтобы опереться руками на панель управления аппаратом. Поняв, что долго продержаться все равно не удастся, он потянулся к регулятору скорости, но, потеряв опору, ошибочно повернул рукоятку не в ту сторону. Ба-бах! «Ой, блин!» Следующие несколько секунд растянулись в сознании Эдама, как в замедленной съемке. Он прекрасно понимал, чтó с ним происходит, но не смог ничего предпринять, чтобы избежать позора: сначала, выражаясь фигурально, земля ушла у него из-под ног, затем сами ноги устремились вслед за опорой; и в итоге Эдам, едва не задев подбородком панель управления, грохнулся животом и грудью на резиновую ленту дорожки. Аппарат продолжал невозмутимо делать свое дело, и в следующую секунду тело незадачливого бегуна было бесцеремонно сброшено на пол. За тем, что случилось после, Эдам наблюдал, как во сне. Он увидел, как его соседка легко перескочила со своей бешено мчавшейся ленты дорожки на раму аппарата, дотянулась до панели управления дорожки Эдама, нажала кнопку «стоп», затем остановила свою машину и — вот так запросто — присела возле него на одно колено.
— Вы не ушиблись? Как это все случилось?
В ее обрамленном каштановыми волосами лице, таком юном, невинном, почти ангельском, было в то же время и что-то материнское. Прекрасно понимая, что выглядит перед нею полным идиотом, Эдам тем не менее с трудом подавил в себе желание приподняться на локте, прижаться щекой к ее щеке, обнять девушку и прохныкать: «Спасибо!» В конце концов он все же заставил себя ограничиться приподниманием на локте, улыбкой, самокритичным покачиванием головы и кратким выражением благодарности:
— Да вот… большое спасибо.
— А что произошло?
— Сам не знаю… Похоже, ноги решили убежать от меня…
Отшутившись, Эдам попытался было встать, но почувствовал острую боль в бедре. Чтобы не выругаться, он прошипел: «О-о-о-о!» — и вынужден был откинуться назад.
