Вокруг дерущихся уже собралась толпа зевак. Все жаждали крови — выбитых зубов, расквашенных носов, ободранной кожи и заплывших глаз. Не прошло и нескольких минут, как зрители образовали четкий круг, ограничивший место поединка. Пробраться сквозь эту толпу было бы просто невозможно. Боевой дух дерущихся зрители поддерживали пьяными криками, аплодисментами и улюлюканьем. Шум стоял невообразимый… Какой там кранк, какой рок, какое диско — радио вообще не было слышно. Ограниченное пространство свело на нет преимущество Харрисона в скорости… Мак фактически загнал его в угол, и теперь Харрисон шаг за шагом отступал, пятясь к борту пикапа. Впрочем, позорно спасаться бегством Харрисон не собирался. Рассчитывать на остатки здравого смысла в голове Мака больше не приходилось. От него уже можно было ожидать не просто веского мужского аргумента в виде зуботычины, но пьяного желания стереть противника в порошок… Между ними оставалось не больше двадцати футов. Мать твою! Харрисон перестал отступать… Совершенно неожиданно он ринулся прямо на Мака. Тот опешил… Харрисон поднырнул под здоровенные ручищи противника… и всей массой своего тела ударил великана сбоку под колени. Мак рухнул, как подрубленное дерево. В итоге оба противника оказались на асфальте.
— Что это за херня там творится? — спросил Вэнс, стоявший у самой кабины в кузове пикапа Джулиана. Оттуда он не только слышат вопли разгоряченной толпы, но и видел, как рядом с одной из машин образовалось кольцо из плотно прижатых друг к другу человеческих тел. Судя по всему, эта компания наблюдала за чем-то чрезвычайно захватывающим: то и дело кто-нибудь возбужденно подпрыгивал повыше, чтобы лучше видеть через головы стоящих впереди.
Хойт, сидевший на платформе пикапа, привалившись к борту, и допивавший уже четвертый — или все-таки пятый? — стакан пива, лениво прокомментировал:
— Да какая, на хрен, разница? Судя по воплям, драка какая-то. Эх, вечно одно и то же. Ничего нового.
Стакан с пивом был все-таки, видимо, пятым по счету, и потому разомлевший Хойт так старательно убеждал Вэнса, что будет лучше никуда не ходить, ни на что не смотреть, а посидеть еще немного вот здесь на солнышке, в таком удобном, как домашнее кресло, кузове пикапа. И действительно, с какой стати куда-то переться, чтобы посмотреть, как кто-то бьет кому-то морду? Здесь так хорошо…
Тем не менее очередной вопль, вырвавшийся разом из нескольких десятков глоток, все же помог любопытству одолеть в душе захмелевшего Хойта пьяную лень. Хойт встал — что оказалось несколько труднее, чем он предполагал, особенно если учесть, что опереться о борт обеими руками парень не мог. То есть сейчас не мог. Правая рука бережно сжимала большой пластиковый стакан с пивом.
— Пойду все-таки гляну, — сказал Вэнс. Его голубые глаза засверкали в предвкушении щекочущего нервы зрелища. Старина Бу, уже долгое время орудовавший насосом, чтобы утолить жажду едва ли не дюжины членов братства Сейнт-Рей, пришедших на пикник со своими девчонками, оторвался от пивного бочонка и тоже вытянул шею, высматривая, что происходит там, откуда доносятся такие радостные и азартные вопли. Хотя остальные парни из Сейнт-Рея и их девушки стояли на асфальте и не могли ничего разглядеть, все они тоже непроизвольно повернули головы и стали смотреть в ту сторону, где явно начиналось какое-то веселье.
У Хойта кружилась голова — от выпитого и от того, что встал он слишком резко. Но проснувшееся любопытство худо-бедно разогнало круги перед глазами, помогло собрать в кулак силу воли, и через пару секунд он уже спрыгнул на землю вместе с Вэнсом и Бу.
Они оказались далеко не единственными из тусующихся на парковке студентов, кто бросил пиво и решил посмотреть, «что за херня там творится». Прибыв на место событий, Хойт сразу понял, что пробраться сквозь плотно сомкнутые ряды зрителей будет нелегко. Тем не менее Хойт, и в трезвом виде не страдавший излишней скромностью, под воздействием пива и вовсе не был склонен считать, что член почтенного студенческого братства Сейнт-Рей должен подчиняться законам, сформулированным толпой и определяющим действия той же самой толпы. Он привык брать от жизни все, что ему нужно, и именно тогда, когда ему хочется. Орудуя локтями, Хойт стал вкручиваться в толпу, как штопор в пробку, или скорее разрезать ее, как нож масло.
— Дай пройти… поберегись… пусти-пусти… Эй! С дороги! Я же говорю — поберегись! Твою мать, пусти, кому говорю!
В тех редких случаях, когда кто-нибудь не понимал, с кем имеет дело, и пытался не пропустить его, Хойт изображал на лице давным-давно отработанное перед зеркалом выражение презрения и грозного — последнего — предупреждения. В такие мгновения его взгляд весьма убедительно выражал простую мысль: «Ты, придурок, хоть понял, с кем связываешься?» Чем-то он в этот момент напоминал сурового воина из каких-нибудь «Звездных войн», который, пробиваясь с лазерным бластером сквозь толпу разнопланетного сброда, предупреждал зазевавшихся: «Разойдись, уроды! Горячей плазмы захотели?»
В мгновение ока Хойт оказался в первом ряду. Твою ж мать… Ничего удивительного, что тут столько народу собралось… На ринг вышли Мак Болка и Харрисон Ворхиз… Мак Болка и Харрисон Ворхиз! Ребята здорово набрались — под завязку! — и дрались всерьез, а совсем не по приколу. Начало поединка Хойт пропустил, но и оставшаяся часть обещала быть очень интересной. Противники кружили по импровизированному рингу, выжидая удачного момента для атаки… Судя по тяжелому дыханию и стекающему поту, сил они уже потратили немало… О серьезности и напряженности поединка говорило и количество кровоподтеков, полученных при падении на асфальт ссадин, а также грязи на обоих противниках. Из носа Харрисона прямо ему в рот стекала тонкая струйка алой крови… Харрисон подсознательно пытался перекрыть этот липкий солоноватый поток нижней губой… Глаза Мака Болки сверкали под надбровьями, как два фонарика в глубоких провалах кратеров. «А парни-то на последнем издыхании, — подумал Хойт, — если только я что-нибудь понимаю в драках…»
Наклонившись к уху стоявшего рядом парня, имевшего чрезвычайно дохлый и рахитичный вид, он поинтересовался:
— Что случилось-то? Из-за чего дискуссия?
— Да из-за девчонки сцепились, — ответил рахитик, не отводя взгляда от дерущихся.
— Что за девчонка?
— Да вон, с той стороны стоит. — Все так же глядя на участников поединка, парень махнул рукой. — Вон та, в платье.
В толпе зевак была всего лишь одна девушка в платье. Опознать ее с того места, где стоял Хойт, оказалось трудно: она закрыла почти все лицо ладонями — не то от страха, не то переживая, что из-за нее случилось такое. Рот девушки был чуть приоткрыт, брови сдвинуты, из широко открытых, полных ужаса глаз текли по щекам слезы… Минуточку, минуточку. Да это же она, та самая девчонка… твою мать, как же ее зовут? В общем, эта первокурсница, которая так лихо обломала его в тот вечер на дискотеке… Впрочем, эта мысль промелькнула где-то на периферии сознания Хойта. Сейчас его гораздо больше волновала судьба другого человека — Харрисона, который принадлежал к их братству. Член братства Сейнт-Рей! Да к тому же еще и игрок в лакросс… Но эти мысли Хойт даже не сформулировал отчетливо, он скорее ощущал единство с Харрисоном каким-то шестым чувством, словно они были подключены к некоей общей сети. Братство Сейнт-Рей — ребята, с нами лучше не связываться! Что бы ни случилось, мы своих в обиду не даем. Если Харрисону вдруг потребуется помощь — любая помощь — в борьбе против этого пещерного медведя, то она будет ему предоставлена в масштабе всех имеющихся сил. Он, Хойт Торп — настоящий воин, и отсиживаться в драке, где участвуют ребята из Сейнт-Рея, не в его правилах.
