Джоджо с готовностью и с неожиданной для человека ростом в шесть футов и десять дюймов легкостью вскочил на ноги и направился к выходу из автобуса. Прочь все тревоги и волнения. Плевать, что какой-то сопляк-первокурсник занял его место в стартовой пятерке. Плевать, что какой-то ненавидящий спортсменов преподаватель истории поклялся вышвырнуть его из Дьюпонта. Плевать на все — десять минут, которые обычно уходили на то, чтобы дойти от автобуса до гостиницы и постоять в вестибюле, дожидаясь, пока менеджеры-добровольцы принесут багаж и уладят все формальности у стойки администратора, были десятью минутами райского блаженства в этой земной жизни. Джоджо прекрасно знал, что все члены команды, включая самого последнего пиши-читая, испытывают сейчас точно такой же внутренний подъем. Другое дело, что ни один из них, в том числе и сам Джоджо, не был настолько глуп, чтобы признаться в этом вслух кому бы то ни было. Да, за эти десять минут они превращались в великанов, попирающих землю, населенную простыми смертными.
Когда баскетболисты, низко пригибая головы, чтобы не зацепиться за верхний край дверного проема, выходили из автобуса, у случайных зрителей и специально приехавших поглазеть на своих кумиров болельщиков перехватывало дыхание. Можно было подумать, все действительно опасаются, как бы эти полубоги не повредили свои «тыквы», вылезая из автобуса, хоть и роскошного, но все-таки предназначенного для перевозки обыкновенных людей обыкновенного роста. Зрители благоговейно взирали, как небожители, сойдя на землю, распрямляются и предстают перед ними во всей красе, во весь свой отнюдь не обыкновенный рост.
Группи инстинктивно подались вперед: симпатичные белые девчонки. Если бы они так сильно не красились, их вполне можно было бы принять за каких-нибудь миловидных сиделок-добровольцев из дома для престарелых. Но не тут-то было: этим девчонкам приходилось здорово налегать на «лицевую штукатурку» хотя бы для того, чтобы замазать черные круги под глазами — неизбежное последствие активной ночной жизни и сопутствующего ей бурного веселья. Их восторженные глаза были «усилены» накладными ресницами чуть ли не в фут длиной, губы сверкали помадой самых невероятных оттенков, джинсы сидели гораздо ниже самой широкой точки тазобедренного сустава и обтягивали соблазнительные ягодицы плотно, как вторая кожа; в пупке каждой из этих красоток висело по здоровенному серебряному кольцу, к которому очень удобно было прицепить тонкую цепочку или ниточку мелкого жемчуга… В общем, для стороннего наблюдателя они выглядели как проститутки. Судя по всему, за продажных женщин их принимало и большинство посетителей гостиницы, никогда раньше не видевших подобного представления: верные поклонницы встречают своих странствующих кумиров. Но на самом деле болельщицы ни в малейшей степени не были продажными женщинами. Никогда в жизни ни одна из них не стала бы спать с мужчиной за деньги. Это были добровольцы. Да, они совершенно добровольно отдавали свою красоту и молодость тем, кому поклонялись, предоставляли свои тела своим кумирам, позволяя пользоваться ими так, как те считали нужным. В общем, они скорее походили на жриц в буддистских храмах… или индуистских?.. Черт его знает. Опять забыл. Почему-то в памяти Джоджо всплыл только образ богини по имени Леворукая Шакти… Курс назывался «История религий Азии и Африки», но все, что отложилось в памяти баскетболиста, были вот эти храмовые жрицы любви. Ему тогда очень понравилась та лекция. А главное — полная параллель с тем, что сам Джоджо наблюдал в околоспортивной жизни команды и в чем сам не без удовольствия принимал участие. Впрочем, в своем нынешнем настроении он испытывал скорее жалость к девчонкам-группи. Ведь если вдуматься, кто они такие? Догадываются ли родители, чем занимаются их ненаглядные дочки в свободное от учебы время? Сам Джоджо немало повидал, да и, что греха таить, поимел на своем веку этих вездесущих жриц любви. Удовольствие потрахаться с ними — конечно, чистая физкультура, эмоции на уровне животных, если, разумеется, не считать чувство удовлетворения похоти, присущее только такому высокоорганизованному существу, как человек.
— Трейшоун! — пропищала одна из фанаток — маленькая блондинка, чьи груди походили на пару небольших округлых упругих мячиков; казалось, что их можно отцепить в любой момент, когда захочется, а потом прицепить обратно.
— Привет, крошка, — ответил Трейшоун буквально уголком рта, всем своим видом давая понять окружающему миру, как ему все это надоело.
— Привет, Джоджо! Помнишь меня?
Джоджо искоса посмотрел в ту сторону, откуда раздался возглас. Что ж, неплохо. Высокая белая девушка, брюнетка с правильными чертами лица и потрясающе длинными ногами, не прикрытыми, а, наоборот, открытыми короткой юбкой, призванной продемонстрировать всем окружающим эти ноги по самое… дальше некуда. Джоджо, естественно, не соизволил не только «вспомнить», но хотя бы кивком головы дать понять, что услышал ее. На его лице застыло выработанное за годы выступлений в команде выражение «подумаешь-эка-невидаль». В то же время парень мысленно праздновал маленькую победу: он был вторым, кого поприветствовал кто-то из фанаток, и это второе, сразу после суперзвезды Трейшоуна, место могло считаться не только призовым, но и более чем почетным. Похоже, его не забыли! И это несмотря на то, что он больше не выходил в стартовом составе на выездных играх. Джоджо только начал входить во вкус этой восхитительной минуты, как…
— Вернон!
— Вернон!
Да, вот они, две аппетитные пышечки, надрывающие глотки ради… того самого человека, который и отобрал у него место в стартовой пятерке команды-победителя национального студенческого чемпионата.
Игроки прошли через вращающиеся двери в холл лексингтонского «Циркум Глобал», и здесь все началось сначала: ахи, охи, визг, бесцеремонное разглядывание в упор. Зрелище действительно было достойно внимания. Игроки башнями возвышались посреди холла и походили на каких-то представителей новой человеческой расы, может быть даже выведенных искусственным путем. Бастер Рот требовал от своих подопечных надевать в поездки костюмы с галстуками. Белые игроки позволяли себе некоторые вольности в этом вопросе — так, сегодня Майк, пиши-читаи и сам Джоджо были в синих блейзерах и брюках-хаки, а один из пиши-читаев пошел на компромисс и надел серые фланелевые брюки. Другое дело — игроки чернокожие. Все они предпочитали быть стильными, модными и элегантными. В нынешнем сезоне быть стильным и элегантным означало носить однобортный костюм с пиджаком на трех или четырех пуговицах. У Трейшоуна на пиджаке сшитого на заказ костюма их красовалось аж целых пять. Верхняя из них застегивалась где-то на уровне шести футов от земли. В этом костюме Трейшоун выглядел весьма внушительно — ни дать ни взять заводская дымовая труба. Тренер Рот прекрасно понимал, что делает. Когда его команда входила в вестибюль очередного дорогого отеля вроде «Циркум Глобал», это была уже не просто компания великанов. Это была группа исполинов, готовых… править миром. По крайней мере, это читалось в глазах и на изумленных лицах всех окружающих, готовых, казалось, пасть ниц перед этими пришельцами.
Джоджо испытывал такое ощущение уже много раз. Правда, сегодня оно было отчасти отравлено навалившимися на него проблемами. Начать с того, что он больше не выходит в стартовой пятерке. Такое унижение само по себе пережить нелегко. Но сейчас оно было наименьшим из свалившихся на Джоджо несчастий. Главным же был увеличивавшийся с каждым днем риск навсегда распрощаться с мечтой всей его жизни… даже не с мечтой, а с… твердой уверенностью в том, что рано или поздно — но чем быстрее, тем лучше — он будет играть… в Лиге… в Лиге! Стремление к этой заветной цели наполняло всю его жизнь и придавало ей смысл! И вдруг выяснилось, что от этой уверенности не осталось и следа. Нет, что касается чисто спортивной стороны дела, тут еще можно было на что-то рассчитывать. В конце концов, на площадке все зависит только от него. Удастся выбраться из внутреннего кризиса — значит, и игра пойдет. Вот только менять что бы то ни было будет бессмысленно, если его выкинут из Дьюпонта к чертовой матери. Далеко не сразу Джоджо понял, насколько серьезны были намерения преподавателя истории мистера Джерома Квота вывести его на чистую воду в вопросе плагиата. Ему ни на мгновение не приходило в голову, что тренер может пустить это на самотек. Однако, судя по всему, дело принимало скверный оборот: даже Бастер Рот, легенда Дьюпонта, заручившись поддержкой и союзнической помощью самого ректора, оказался бессилен заткнуть пасть этому уроду Квоту. Урод совершенно точно знал, что Джоджо Йоханссен ни за что не мог написать тот гребаный реферат, и собирался рано или поздно доказать это. В конце концов, если в отделе внутренних расследований хорошенько потрясут этого Эдама… как его там? Теллина? или Келлина?.. Совсем, на хрен, забыл его фамилию… в общем, расколется он — к этому нужно быть готовым. Не из того теста парень сделан. Нажмут на него посильнее — он и скиснет. Да уж, «давай-давай, Джоджо», хреновое у тебя положеньице. Если дело доведут до официального разбирательства, то в лучшем случае тебе светит повторный семестр, а это значит — прощай, большая часть игрового сезона прощай, чемпионат Студенческой баскетбольной ассоциации, прощайте, все кубковые игры.
