Джоджо подбежал к ней все с той же улыбкой, быть может, казавшейся ему хитрой, но для нее вполне прозрачной. Шарлотта не улыбнулась в ответ.
— Ну, типа, как дела? Все путем?
Шарлотта не ответила, а лишь приподняла брови, зная, что при этом на лбу у нее появятся суровые морщинки. Общепринятый язык мимики и жестов вкладывал в эту гримасу следующее сообщение: «Не нуди».
— Слушай, у меня такие новости, — радостно сказал Джоджо. — Я ведь тебе еще не рассказывал. — Улыбка стала еще более широкой и довольной.
— Ну и какие же у тебя новости, Джоджо? — небрежным тоном спросила она. При этом Шарлотта развернулась в ту сторону, куда шла, и прибавила шагу, надеясь поскорее уйти от корпуса Филлипса на случай, если Эдам высматривает ее тут.
Джоджо пошел рядом.
— Я на этот семестр по кафедре французского записался на продвинутый курс — двести тридцать два — Сообщая эту ошеломляющую новость, он широко, как мог, раскрыл глаза.
— А что это за курс? — так же безразлично поинтересовалась Шарлотта.
— Поэзия девятнадцатого века: одическая, идиллическая, ну, и символисты — и все это мы будем читать по-французски. Правда-правда, я не шучу. Преподавательница ведет занятия по-французски. Мисс Будро. Она сама француженка — эта мисс Будро. Это тебе не «Кач-Френч». Так что я теперь всерьез за учебу взялся. — Парень смотрел на Шарлотту и улыбался как ребенок, ожидающий похвалы.
Ее эта новость и в самом деле впечатлила. Она даже улыбнулась ему в ответ.
— Bay… Да ты просто смельчак, Джоджо. А ты знаешь что-нибудь о символистах? О Бодлере? Малларме? Рембо?
— Нет, но в этом-то все и дело. Я для того и записался на этот курс, чтобы узнать. Я никому об этом не сказал — даже Майку, моему соседу по комнате. А уж тренеру — ни хре… ну, в смысле, ни за что не скажу! Он мне до сих пор Сократа забыть не может. Все время изводит меня своими дурацкими шутками. А тут — такой наворот. Кстати, насчет Сократа у меня тоже есть для тебя новость.
Джоджо смотрел на Шарлотту такими искренними детскими глазами, с такой радостной улыбкой, явно ожидая, что она его похвалит, что девушка просто не могла не сыграть предназначенную ей роль.
— Что же это за новость?
— Я за «Век Сократа» получил три с плюсом! Только что видел — оценки в сети вывесили!
— Поздравляю, — сказала Шарлотта. Поздравление вышло каким-то бесцветным, потому что последние слова Джоджо встревожили ее. — Говоришь, оценки уже вывесили?
— Да, сегодня утром.
Шарлотта, сама не заметив, нахмурилась и помрачнела Вот, значит, и настал тот самый день… сейчас надо будет зайти домой, в общежитие… включить компьютер — тот самый, на который мама с папой откладывали последние гроши, а потом вся семья, в том числе и Бадди, собирала его из устаревших запчастей. Тот самый, который они подарили ей на Рождество. И ей придется… подключиться к университетской сети… и узнать свои собственные… новости… Господи, да как же такое могло случиться?.. Как она могла это допустить?
Джоджо по-своему воспринял ее изменившееся настроение.
— Ты считаешь, это плохая оценка? Да они все думали — я вообще погорю на экзамене, и на этом все кончится!
— Нет-нет, я просто кое о чем вспомнила. Нужно будет посмотреть, что там мне выставили.
— Да тебе-то что волноваться насчет оценок! Вот у меня полная засада. Тренер просто обоср… в общем, наезжать на меня будет больше прежнего. Он и слышать ничего не хотел про «Век Сократа». До сих пор, особенно когда звонит мне…
Похоже, несмотря на положительную оценку по философии, «звонить» Джоджо будет еще долго…
— …Сократом меня зовет, а полное имя у меня — Гре… ну, в общем, Сократ Паршивый. Как он на самом деле меня называет, тебе лучше и не знать. Но ничего, пускай утрется. Он считал, что мне этот экзамен в жизни не сдать, а я получил три с плюсом, представляешь!
С точки зрения Шарлотты, радоваться тут было абсолютно нечему. Учитывая наблюдавшуюся не только в Дьюпонте, но и в других университетах девальвацию оценок, тройка с плюсом — это просто смешно. Но как-то так получилось, что самой Шарлотте оставалось теперь лишь надеяться хотя бы на тройку с плюсом по той же нейрофизиологии… после того реферата, того зачета, того ужасного ответа на экзамене…
— А еще я сам написал курсовик. Мне никто не помогал: представляешь, никто. «Этика жизни: Сократ в сопоставлении с Аристиппом и пост-сократиками». Ничего, кое-кому я здорово нос утер! — Джоджо огляделся и стал застегивать молнию на своей необъятной куртке. — Твою… то есть я хотел сказать: черт, холодно здесь! Пошли лучше к «Мистеру Рейону».
— У меня…
— Понял, понял: у тебя бабок нет. Не волнуйся: я угощаю. Только это тоже строго между нами. Парни думают, что ты вообще-то су… извини!.. ну, в общем, они считают, что ты… ну, вредная, в общем, но мне на них наплевать. Правда, пойдем!
Джоджо явно пребывал в отличном расположении духа — еще бы, три с плюсом за продвинутый курс философии! И он приглашает ее в кафетерий… Шарлотта всеми силами старалась задавить промелькнувшую в мозгу мысль… В общем, ей хотелось воспользоваться хорошим отношением Джоджо. Ей казалось, что утром, появившись у «Мистера Рейона» с Эдамом, она… здорово вляпалась. Это было своего рода признание перед всеми, кому было до этого дело: смотрите, вот я, самовлюбленная дурочка соблазненная одним из самых известных местных плейбоев, потерявшая девственность во время официального приема чуть ли не прямо у всех на глазах, та, которую плейбой — в обычной манере плейбоев — сразу же после этого бросил и забыл. Бедная маленькая протошлюшка, как здесь выражаются! Ее репутация была полностью разрушена, и теперь Шарлотте оставалось только подобрать любого парня, даже такого убогого «ботаника», как Эдам. Но если она появится в том же кафетерии вновь — вместе с крутым по определению Джоджо Йоханссеном…
— Ну хорошо, — сказала она, — только денег у меня и правда нет.
В это время — после первой пары — народу у «Мистера Рейона» было не так уж много: зал был заполнен примерно наполовину.
Джоджо сразу же направился в сектор американских бургеров. Пока они с Шарлоттой двигали свои подносы по полированным металлическим трубкам вдоль прилавка, к нему то и дело подходили и приветствовали его люди, то ли действительно знакомые, то ли старавшиеся казаться такими. Джоджо взял так называемый «большой рогалик со всякой всячиной» — действительно здоровенную булку, утыканную бог знает чем: разными зернышками, сухофруктами и сладостями. Шарлотта взяла овсянку с нарезанной ломтиками клубникой. Джоджо подозрительно покосился на это чудо кулинарного искусства, но ничего не сказал и повел Шарлотту в тот самый угол по соседству с тайским сектором, отгороженный пластиковой перегородкой цвета лососины. К его удивлению, девушка возразила:
— Нет, Джоджо, давай не туда. Давай сядем… вот хотя бы здесь.
