Внезапно Вэнс глянул на спутника и предостерегающе поднял руку. Хойт даже в том своем приподнятом состоянии понял, что от него требуют немедленно остановиться. Вэнс поднес палец к губам и прижался к стволу ближайшего дерева, явно желая слиться с ним в полумраке. Хойт последовал его примеру. Вэнс сделал выразительное движение рукой, показывая куда-то вперед. Выглянув из-за дерева, Хойт разглядел футах в двадцати пяти два силуэта Незнакомый мужчина, судя по копне седых волос — далеко не первой молодости, сидел на земле, опершись спиной о дерево. Его толстые белые ляжки были расставлены настолько широко, насколько позволяли спущенные ниже колен брюки и семейные трусы. Второй силуэт явно принадлежал девушке. Одетая в шорты и футболку, она стояла на коленях между колен мужчины, лицом к нему. Пышные светлые волосы красиво переливались в лунном свете в такт недвусмысленным движениям вверх-вниз, которые совершала женская голова над мужскими бедрами.
Вэнс снова спрятался за дерево и прошептал:
— Охренеть, Хойт, ты хоть просекаешь, кто это? Это же губернатор Калифорнии, Хрен-Знает-Как-Его-Там — ну тот, который должен выступать на вручении дипломов!
Церемония вручения дипломов была назначена на субботу. А сегодня был четверг.
— Тогда какого хрена он тут делает сегодня? — спросил Хойт — по-видимому, слишком громко, потому что Вэнс снова прижал палец к губам.
Потом он чуть слышно фыркнул и прошептал:
— Как — какого хрена? А то сам не видишь. Угадаешь с трех раз?
Они чуть высунулись из-за дерева. Мужчина и девушка, видно, услышали их, потому что, прервав свое увлекательное занятие, поглядели в их сторону.
— Да я же ее знаю, — объявил Хойт. — Она была у нас в…
— Хойт, твою мать! Тихо!
Хлоп! Буквально в ту же секунду какая-то невидимая рука сгребла плечо Хойта и сжала его железной хваткой, а над ухом у него раздался голос определенно очень крутого парня:
— Чем это вы, пидоры, тут занимаетесь?
Хойт резко развернулся и увидел перед собой невысокого, но очень коренастого и явно чрезвычайно сильного человека в темном костюме и наглухо застегнутой рубашке с галстуком. Ворот рубашки еле сходился на мощной шее незнакомца, которая на вид казалась гораздо шире его головы. Из-за левого уха парня уходил куда-то в неизвестность тонкий, почти прозрачный проводок.
Адреналин в сочетании с алкоголем настроил Хойта на воинственный лад. В конце концов, он человек из Дьюпонта или нет? Кто это смеет обращаться к нему так по-хамски? Да по сравнению с ним этот урод — просто переходная ступень от обезьяны к человеку.
— Чем занимаемся? — рявкнул он, непреднамеренно обрызгав незнакомца слюной. — Да смотрим, как делают минет какому-то мудаку с обезьяньей рожей, — вот чем занимаемся!
Не успел Хойт договорить, как бугай в черном костюме схватил его обеими руками за плечи и изо всех сил швырнул спиной о дерево. На какое-то мгновение у Хойта перехватило дух. В следующую секунду, пока эта низкорослая горилла заносила кулак для удара, Вэнс нырнул на четвереньки у нее за спиной. Хойт вовремя среагировал и успел увернуться от пудового кулака, который с треском врезался прямо в ствол дерева. Охранник губернатора только успел провыть во всю глотку начало предполагаемого ругательства: «Ё-ё-ё-ё-ё-ё!», но его красноречию не дал в полной мере проявиться локоть Хойта, которым тот саданул в грудь оказавшегося вплотную перед ним противника. Человек в костюме потерял равновесие и, споткнувшись о скрючившегося позади него Вэнса, рухнул на землю с глухим стуком, тотчас же перешедшим в еле сдерживаемый сдавленный стон. Охранник так и остался лежать, растянувшись на корнях платана, с лицом, перекошенным от боли. Правой рукой с разбитыми в кровь костяшками пальцев он схватился за левое плечо. Судя по тому, как неестественно была согнута его левая рука, парень при падении либо сломал ее, либо вывихнул.
Хойт и Вэнс — последний все еще на четвереньках — молча созерцали результат своих согласованных действий. Их противнику, по собственной вине превратившемуся в жертву, явно было очень больно. Он открыл глаза и, удостоверившись, что бить его не собираются, прохрипел:
— Мудаки… вот мудаки… — Потом, неизвестно почему, он опять закрыл глаза, сжал зубы и сумел снова выругаться только пару секунд спустя: — Козлы… козлы гребаные…
Поняв, что охранник, по крайней мере в ближайшее время, не представляет опасности, друзья, повинуясь невольному порыву, одновременно развернулись и поглядели в ту сторону, где развлекались мужчина и девушка. Но там уже никого не было.
— Что будем делать? — шепотом поинтересовался Вэнс.
— Сваливать отсюда на хрен, — ответил Хойт.
Предложение было принято единогласно. Они побежали напрямик через кусты и по клумбам, упругие ветки то и дело хлестали их по лицу. Вэнс на бегу все время повторял:
— Самозащита, самозащита… это была… просто… самозащита.
Впрочем, скоро он запыхался и, оказавшись перед выбором — бежать или говорить, предпочел первое.
Добежав до опушки Рощи, откуда уже рукой подать было до общежития, Вэнс сказал:
— Все… сбавляй ход. — Он настолько устал, что мог произнести между вдохами не более двух слов. — Давай… пойдем… спокойно… как будто… ничего… не случилось.
Выйдя из тени деревьев, приятели постарались идти как ни в чем не бывало, прогулочным шагом, и все было бы просто замечательно, если бы не слишком громкие хрипы, вырывавшиеся из груди у обоих, и пот, ручьями лившийся по их спинам.
Вэнс продолжал отдавать распоряжения:
— Мы не должны, — вдох-выдох, — говорить об этом, — вдох-выдох, — никому. — Вдох-выдох. — Договорились? — Вдох-выдох. — Слышишь, Хойт? — Вдох-выдох. — Эй, Хойт! — Вдох-выдох. — Твою мать! — Вдох-выдох. — Хойт, слушай меня!
Но Хойт не только не слушал, а даже не смотрел на него. Нет, адреналин не менее бурно заставлял его сердце учащенно качать кровь, чем у Вэнса. Однако этот гормональный всплеск вызвал у Хойта лишь какое-то временное счастливое помешательство, но отнюдь не страх или озабоченность. В голове у него по-прежнему шумело, но этот шум не мешал радоваться жизни, а радоваться было чему. Он вырубил этого козла! Как отлично он швырнул этого качка через спину Вэнса — Боже ты мой! Хойту не терпелось скорее вернуться в общежитие Сейнт-Рей и всем рассказать о своей победе. Это сделал он! Теперь он станет легендой студенческого союза. Да что там — весь университет будет говорить только о нем. При мысли об этом по телу Хойта пробежала приятная дрожь. Он испытал древнее, известное с первобытных времен чувство — восторг воина, вышедшего из битвы победителем.
— Вэнс, ты только посмотри, — сказал Хойт. — Вот оно.
— Что? Какое еще оно? — переспросил Вэнс, который явно не желал тратить время на разговоры, пока они не окажутся в безопасности.
Хойт обвел рукой открывавшийся перед ними вид.
