До Нью-Йорка они добрались в середине июля, примчавшись туда во весь опор, точно скаковые лошади на последней прямой. Все чувствовали себя превосходно. С орущими громкоговорителями они пересекли 42-ю улицу и поднялись по авеню Сентрал-парк-уэст, и даже НьюЙорк вынужден был останавливаться и таращить глаза. Проказники, не жалея разноцветных светящихся ладоней, приветствовали горожан бурными аплодисментами, а Кизи с Бэббсом, надев красно-белые полосатые рубахи, влезли на крышу автобуса и принялись исполнять музыку толпы. К тому времени подобное музицирование сформировалось в вещь, состоявшую в том, чтобы, взобравшись на крышу автобуса, и с п о л н я т ь л ю д е й, населяющих несчастный коматозный внешний мир. точно они представляют собой музыку. Встретив злобный и высокомерный взгляд, полагалось извлечь из флейты рев умирающего слона. Если же навстречу попадалась робкоя, трепещущая от волнения женщина, звуки следовало издавать робкие и трепещущие. Все это высказывалось людям прямо в глаза, совершенно открыто, и они никогда не знали, что им делать. А Нью-Йорк... что за плачевное зрелище представлял собой Нью-Йорк! Город был полон напыщенных, усталых, раздражительных людей, бредущих по тротуарам, пихая ногами дерьмо. Пихач дерьма это человек с хмурым видом и опущенными долу глазами, уныло бредущий по тротуару, шаркая башмаками точно отпихивая с дороги конское дерьмо, и бормочущий: "Ах, так я и знал, что вляпаюсь". Пихачи дерьма то и дело бросали на них возмущенные взгляды, и это был подарок пихачам дерьма от Проказников. Пихачи получили возможность взглянуть на автобус и сказать: "Вот они, т е с а м ы е ублюдки, из-за которых кругом столько дерьма". Проказники въехали на широкую аллею, ведущую к "Таверне на лугу" - большому ресторану в Центральном парке, - и принялись исполнять там музыку толпы. Так или иначе, они втягивали в свой фильм весь этот прикольный город, а Хейджен снимал все это на пленку.
Клои Скотт, входившая еще в старую перри-лейнскую компанию, приготовила для них квартиру своих друзей, которые уехали на все лето, - на Мэдисон-авеню, неподалеку от 90-й улицы. Поставив автобус у парадного, они получили возможность заняться своими делами. Кэссади пробежался по всем старым приятелям времен романа "В дороге". Двумя из этих приятелей были Джек Керуак и Аллен Гинзберг.
В квартире на Мэдисон-авеню они закатили вечеринку, и туда пришли Керуак с Гинзбергом. Пожаловал к ним и некий парень, заявивший: "Привет, я - Терри Садерн, а это - моя жена Кэрол". Он оказался довольно странным типом, способным на бесконечную любезную болтовню. Через неделю они узнали, что никакой он не Терри Садерн и даже ничуть на него не похож. Это была всего лишь чья-то безобидная прикольная проказа, и они были очень довольны тем, что не испортили ее и подыграли этому парню. Кизи и Керуак почти ничего друг другу не сказали. С одной стороны был Керуак, с другой - Кизи, а между ними - Кэссади, служивший некогда барометром для Керуака и всего блаженного Бит-Поколения, а ныне ставший барометром для Кизи и всего чего?..- чего-то еще более неистового и фантастического, уже пустившегося в дорогу. Эта первая встреча походила скорее на прощание. Керуак был старой, давно взошедшей звездой. Кизи был новой яркой кометой, бешено мчащейся Бог знает куда.
Вышли в свет "Времена счастливых озарений", и рецензенты не скупились как на неумеренные похвалы, так и на уничтожающую критику. Морис Долбьер писал в ежедневной газете "Нью-Йорк геральд трибьюн": "Это высокая секвойя, господствующая над пустыней беллетристики". Грэнвилл Хикс утверждал: "Своим первым романом "Над кукушкиным гнездом" Кен Кизи убедительно доказал, что является сильным, изобретательным и целеустремленным писателем. Все эти качества в еще большей степени обнаруживаются во "Временах счастливых озарений". В этой книге он в очаровательном стиле рассказывает очаровательную историю". Джон Баркхэм из "Сатедэй ревью" писал: "Прозаик, обладающий редким талантом и воображением... потрясающее, страстное повествование...". "Тайм" писал, что это значительный роман, неудавшийся, однако, по причине многословия. Кое-кого из критиков, по-видимому, оттолкнул тот Богом забытый медвежий угол, где разворачивается действие романа, да еще необычная тема героической борьбы штрейкбрехера с малодушными членами профсоюза. Лесли Фидлер написал в "Бук уик", приложении к "Геральд трибьюн", довольно неоднозначную в оценках рецензию, и все-таки это была большая рецензия на первой полосе, написанная крупным критиком. "Ньюсуик" утверждал, что в книге "отвергаются все законы литературного ремесла, отчего она превращается в многоречивую, чересчур обстоятельную, непомерно разбухшую псевдоэпическую подделку под жизнь". Орвилл Прескотт, назвав рецензию в "Нью-Йорк тайме" "Утомительная литературная катастрофа", писал: "Его чудовищная книга представляет собой самый претенциозный, самый скучный роман, который мне доводилось читать за многие годы". О Кизи он отзывался как о "типичном битнике". послужившем прототипом Дина Мориарти для романа Керуака "В дороге", перепутав при этом Кизи и Кэссади. Проказники от души посмеялись над этим. Старичок растерялся, а... может, и вышел из себя из-за всей этой истории с автобусом и генеральным штурмом Нью-Йорка: о с т а н о в и т е в а р в а р о в...
Да пропади все это пропадом. Кизи уже повел речь о старомодности и неестественности литературного творчества, упирая при этом на то, какую огромную роль в жизни всех, кому не лень присмотреться, играет теперь... автобус. Местная пресса, включая и газеты меньшего масштаба, зато с понятием, отразила эти рассуждения на своих страницах, однако никто так и не уразумел, что происходит на самом деле, - разве что все это увеселительная прогулка. Разумеется, это была увеселительная прогулка. Но в июле 1964 года даже в кругах людей с понятием никто еще не был как следует подготовлен к такому необыкновенному явлению, как разбитная компания, с грохотом мчащаяся через все Североамериканские Штаты в автобусе, расписанном головокружительными, сверкающими всеми цветами радуги мандалами, и направляющая кинокамеры и микрофоны на каждую прикольную вещь во всей этой прикольной стране, в то время как Нил Кэссади гонит автобус, преодолевая горные перевалы и серпантины, а страна Америка стремительно проносится мимо по ту сторону ветрового стекла, точно в одном из тех треклятых широкоформатных видовых кинофильмов, что скручивают зрительные нервы в жгут, словно резинку в игрушечном самолете... а не глотнуть ли нам еще винта и кислоты, не покурить ли травы, ведь все это, похоже, дары Космо - божества Проказников, владельца автомата, отпускающего лакомства...
Космо!
Далше.
IX. МОГИЛЬНЫЙ ПОЛЕТ
Если во всем мире и были люди, способные уразуметь то, чем занимаются Проказники, так это Тимоти Лири и его группа. Лига Духовного Развития, обосновавшаяся в Миллбруке, штат Нью-Йорк. Лири со своей группой подвергался гонениям в Гарварде, в Мексике, там и сям, и в конце концов обрел пристанище в большом викторианском особняке в Миллбруке - в частном земельном владении, в поместье, принадлежащем состоятельному нью-йоркскому семейству Хичкоков. Поэтому автобус направился в Миллбрук.
Направляясь туда, они рассчитывали на расчудеснейший прием. По прошествии стольких лет уже нелегко, вероятно, понять, как именно они себе этот расчудеснейший прием представляли. Себя и группу Лири Проказники считали двумя выдающимися тайными научными обществами, единственными в своем роде на всем белом свете, занятыми самыми фантастическими из когда-либо проводимых экспериментов с человеческим сознанием. Вещь эта была абсолютно новой. И вот два тайных общества, испытывающие на себе тяжесть энергетической волны нового мира, должны были наконец встретиться.
