— Но вы тоже описывали нечто подобное.
— Да, но для меня мелкая обыденность представляет нечто новое. Я мечтаю о ней, потому что уже испытал необычное и значительное. Разве вы не предпочли бы очутиться в Лондоне или в Бате... или плыть через пролив, направляясь во Флоренцию?
Заинтригованная Аделаида передвинулась на скамейке, чтобы лучше видеть его лицо.
— Вы бывали во всех этих местах, мистер Брайс?
— Коннор, — предложил он. — Да, бывал.
Она едва могла представить себе такое. Совсем юной она мечтала о путешествиях. Ее родители встретились в Пруссии, в стране, где родилась ее мать. А поженились спустя два месяца в Италии и следующий год провели в странствиях по континенту. Аделаида зачарованно слушала их рассказы и проводила целые часы в мечтах, воображая себя на альпийских вершинах или купающейся в Средиземном море. Родители часто говорили о желании вернуться туда всей семьей, но война и ухудшавшееся здоровье матери не позволяли совершить эту поездку.
— Я не отказалась бы от путешествий, — призналась она.
— Куда?
Она хотела бы съездить во Францию. Родителям не удалось там побывать. Она готова была побывать там за них. Это была невозможная и сентиментальная мечта.
— Не важно куда, — пожала она плечами. — Лишь бы туда, где не бывала. Довольно любого места, расположенного дальше двадцати миль от дома. Я никогда не покидала Шотландии.
От ее дома было меньше половины дня езды до границы и меньше пяти миль до того места, где она сейчас находилась...
— После свадьбы у вас появится эта возможность.
Аделаида бросила быстрый взгляд на дом.
— Я еще не получила предложения.
— Но вы его ожидаете.
Не было никакого резона отрицать это или разыгрывать смущение.
— Ожидаю. И думаю получить его сегодня вечером.
— Куда вы отправитесь?
— В свадебное путешествие? Видимо, никуда. Сэр Роберт не любит путешествий.
— Понимаю, — произнес он.
Было удивительно, как много смысла можно вложить в одно слово.
Однако такое восприятие пробудило в ней тревогу. Ибо слишком походило на жалость. Она не хотела, чтобы Коннор жалел ее, отчасти потому что это уязвляло ее гордость. А главное, ее угнетало сознание того, что повод для сочувствия есть... что брак с сэром Робертом окажется плачевным.
— У него много других хороших качеств! — выпалила она.
Если Коннора удивила эта вспышка лояльности, он этого явно не выказал. Его губы дернулись в легкой усмешке, и он серьезно заявил:
— Я жажду услышать о них.
— Он барон, — напомнила Аделаида.
— И обладает пятью тысячами годового дохода. Знаю, — кивнул он и умолк в ожидании дальнейшего описания прекрасных качеств сэра Роберта, что было бессмысленно, потому что, к несчастью, словами «он барон» Аделаида исчерпала бы свои сведения о женихе.
Ей понадобилось полминуты, чтобы придумать что- либо еще.
— Дамы считают его красавцем.
— И вы с ними согласны?
— Ну-у... — Аделаида нахмурилась, представляя мысленно лицо сэра Роберта.
Он зачесывал волосы вперед в несколько суровом стиле, так что почти каждая прядь лежала параллельно земле. А еще у него было пристрастие к ярким жилетам и чересчур крупным галстучным булавкам.
— Я считаю, что сэр Роберт... возможно... иногда одевается... чрезмерно...
— Чрезмерно наряжен... — повторил Коннор и провел языком по зубам, словно пробуя это определение на вкус. — Сказано весьма дипломатично.
— Дипломатия — вещь очень полезная.
— Иногда. А иногда это костыль и барьер. — Он наклонил голову, чтобы поймать ее взгляд, и она увидела в его глазах искорки юмора. — Мы с сэром Робертом не дружим, Аделаида. От меня он ваше мнение не услышит, а если б и услышал, то не поверил бы. Держу пари, что вы не можете высказать подобные мысли ни друзьям, ни родственникам. Почему же не воспользоваться случаем и не высказать их мне?
У него это прозвучало так просто и так соблазнительно. Действительно, почему бы не поделиться своим мнением здесь, где нет никого, кроме них двоих? Почему не высказать громко то, о чем она старательно умалчивала?
— Он похож на попугая, которому ветер дует в хвост.
Коннор звучно расхохотался.
Ужаснувшись, Аделаида шлепнула себя ладонью по губам и тут же опустила ее, осознав, что продолжает бормотать из-под пальцев.
— Я не это имела в виду... Мне не следовало говорить такое...
— Я в восторге от ваших слов!
— Но это звучит так недоброжелательно...
— Вовсе нет. Неподходящую прическу и неудачный наряд легко исправить. Недобрым было бы сказать, что у него слишком большой нос. С этим бедняга ничего не может поделать.
— Это у вас слишком большой нос.
Боже, что это на нее нашло?!
— Вот видите? Вы можете быть недоброй. — Коннор склонил голову набок. — Вы слегка пьяны. Верно?
— Вовсе нет. — Она заколебалась. — Как это узнать точно?
— В данном случае об этом вам говорит независимый наблюдатель. Вы слегка пьяны.
Это наверняка объясняет то, что на нее нашло и почему ее мысли мечутся в голове, как пчелы над цветком. Только-только она решит, что все успокоилось, как откуда-то налетает новая мысль. Она пытается обдумать ее, но не может сосредоточиться на время, нужное для серьезного размышления.
Аделаида с силой выдохнула и снова расслабилась на скамейке.
— Не могу представить его себе.
— Сэра Роберта? Почему? Вы слегка навеселе, а не пьяны вусмерть.
— Он не одобряет употребление спиртного...
Наступила краткая пауза, затем он продолжил:
— Вы, наверное, шутите?
Аделаида вздохнула, но, сообразив, что это ни о чем не говорит, покачала головой:
— Нет, я сказала это всерьез. Он считает, что леди не должна прикасаться к спиртным напиткам.
— Тогда он просто лицемер. Он будет пьян в стельку еще до двух. Бьюсь об заклад, он уже пьян наполовину.
— Наполовину?
Она рассмеялась, не представляя сэра Роберта в таком состоянии. Разумеется, он с удовольствием пил вино, и раз или два она ощущала винный запах в его дыхании, но никогда не видела, чтобы он утратил самообладание. Не то что ее брат, когда решал повеселиться... Аделаида тряхнула головой, прогоняя воспоминания. В эту минуту ей не хотелось вспоминать о брате, да и о сэре Роберте тоже. Она чувствовала себя чуть-чуть легкомысленной, чуть бесшабашной и хотела подольше насладиться этой приятной свободой.
