— Да какие там хлопоты.
— Так я и думал, — проворчал Гидеон.
Он внимательно разглядывал ее своими темными непроницаемыми глазами, пока она не заерзала на сиденье.
— Что? — Она неловко рассмеялась. — Что такое?
— А как у вас оказалась Клер?
Она никак не могла взять в толк, при чем тут Клер.
— О чем, Бога ради, вы говорите?
— У вас коза, которая не дает ни молока, ни приплода и которую вы, судя по всему, не собираетесь резать. В сущности, совершенно бесполезное животное. Зачем?
— Клер не бесполезная, — возразила Уиннифред. — Она… ощипывает лужайку. Поддерживает ее в порядке.
Он не стал даже отвечать на эту чепуху. Просто молча смотрел на нее, и она в конце концов не выдержала.
— Ох, ну хорошо. Мы нашли ее на дороге в Энскрам. Полагаю, она принадлежала какому-то фермеру, проезжавшему мимо на рынок, но никто не вернулся, чтоб забрать ее, поэтому…
— Она старая, не так ли, и уже не способна давать приплод?
— Да.
— И все равно вы держите ее.
— Она мне дорога.
Уиннифред немного опасалась, что он станет вышучивать ее за подобную чувствительность, но он лишь кивнул и сказал:
— Вы необыкновенно отзывчивый человек.
От его манеры резко перескакивать с предмета на предмет просто голова шла кругом.
— Не больше, чем любой другой.
Он задумчиво постучал пальцем по ноге.
— Вы правы.
— Да?
Уиннифред нахмурилась, не уверенная, довольна ли она или разочарована тем, что так легко победила в споре.
— Необычна не ваша отзывчивость, — объяснил он, — а ваше сопереживание.
Она вдруг пожалела, что возразила против его теории отзывчивости.
— Я не сопереживаю козе.
— То, что она коза, не имеет значения. Важно то, что потерялась.
— Я никогда не терялась, — отозвалась она, намеренно неверно истолковав его слова. — У меня превосходное чувство направления.
— Теряться можно по-разному, — мягко возразил он. — Даже превосходное чувство направления никуда не приведет, если некуда идти.
Она знала, что он говорит о ее жизни после смерти отца. Лучше бы он не затрагивал этой темы. Ей так же неловко принимать от него сочувствие, как и говорить о своем собственном.
— У меня был Мердок-Хаус.
— Только после того, как мой отец отказался вас принять. — Он удивил ее тем, что мягко усмехнулся и устремил взгляд в окно. — Интересно, что было бы, если б отец сдержал обещание и сам заботился о вас?
— Уверена, результаты были бы весьма плачевными.
— Девочка со склонностью приводить в дом каждого бездомного, раненого и потерявшегося человека или зверя, попавшегося ей на пути? В этом были бы свои занятные моменты.
— Я не привожу в дом всех бездомных, — возразила она, главным образом потому, что хотела покончить с этой темой.
— Но хотели бы.
Она мило улыбнулась:
— Я хотела бросить вас в озеро.
Его взгляд резко оторвался от окна.
— Что, простите?
— В ту ночь, когда мы вытащили вас из конюшни, я предлагала Лилли бросить вас в озеро.
Строго говоря, она просто пожалела, что они упустили возможность отправить лорда Гидеона Хаверстона на дно озера, но все равно.
Он медленно провел языком по губам.
— Признаю свою ошибку.
— Правда, в защиту вашего аргумента, вы не потерялись, не заблудились и не были домашним скотом.
Если у него и было что на это сказать, она так и не узнала.
Карета вдруг сильно дернулась, швырнув Уиннифред на пол, и на долю секунды показалось, что карета сейчас перевернется. Но спустя несколько ужасающих секунд она с грохотом шмякнулась обратно на дорогу и резко остановилась.
Сильные руки Гидеона обхватили Уиннифред и потянули вверх.
— Уиннифред. Уиннифред, вы не ушиблись?
— Со мной все хорошо.
— Уверены?
— Да, да. — Немножко саднили колени, которыми она ударилась об пол, но в остальном она чувствовала себя отлично и странно спокойной. — А вы?
Как только он кивнул, она потянулась к дверце кареты и распахнула ее.
— Бесс! Питер!
— Здесь, мисс!
Голос Бесс донесся с другой стороны кареты, и спокойствие Уиннифред как ветром сдуло. О Боже, Бесс сбросило с верха кареты.
— О нет.
Уиннифред стала карабкаться к другой дверце, но Гидеон первым добрался до Бесс.
Служанка сидела, что само по себе уже было облегчением, но лицо ее сморщилось от боли, и руками она держалась за ногу выше лодыжки.
Гидеон присел рядом с ней на корточки.
— Ну-ка, дай мне взглянуть.
— Ерунда, — выдавила сквозь зубы Бесс, — растянула лодыжку, вот и все.
— Уверен, ты права, но все равно позволь мне взглянуть. — Гидеон мягко отвел ее руки. Уиннифред видела, что руки его твердые, а голос успокаивающий, но лицо бледное… слишком уж бледное.
— Гидеон, вы уверены, что невредимы?
— Да.
Он не удостоил ее даже взглядом, сосредоточив все свое внимание на Бесс. Он внимательно осмотрел лодыжку, прощупав каждый дюйм повреждения.
— Всего лишь небольшое растяжение, — наконец объявил он, и Уиннифред могла бы поклясться, что увидела, как к лицу его вернулась краска. — Весьма незначительное. Через день, самое большее — два, уже опять будешь на ногах.
Бесс кивнула и поправила юбки.
— Да, милорд. Уже не так больно.
Уиннифред облегченно выдохнула и огляделась. Лошади и карета по-прежнему стояли на дороге и выглядели целыми и невредимыми, как будто бы просто тихо и спокойно остановились и теперь дожидаются приказа хозяина двигаться дальше.
— Что, черт возьми, стряслось?
Питер указал куда-то назад. Она обернулась и увидела глубокую широкую рытвину, протянувшуюся поперек дороги до самой середины.
— О!..
— Уж простите, милорд, — пробормотал Питер, обращаясь к Гидеону. — Мы б ее объехали, но Самсон потерял подкову, споткнулся и потянул прямо в канаву. Не было времени остановиться.
Гидеон встал и потрепал Питера по плечу.
— Никто не виноват, что подкова слетела. Давай посмотрим, как он.
Уиннифред заглянула через плечо Гидеона, когда он стал осматривать лошадиную ногу.
