— Не поранился?
— Нет. Только немного ушибся. Не везет так не везет, а, Самсон? Освободи их, пожалуйста, от сбруи, Питер. — Гидеон отступил назад и взглянул на Бесс. — Ты умеешь ездить верхом?
— Нет, милорд.
Гидеон посмотрел на Питера, тот кивнул:
— Ага. И неплохо.
— Отлично. Как можно скорее отвезешь Бесс домой на Одине.
— Будет сделано, милорд.
— А мы с мисс Блайт и Самсоном пойдем пешком.
Взгляд Бесс метнулся от Питера к Гидеону.
— Воля ваша, милорд, но мисс Айлстоун наверняка была бы против. Стемнеет до того, как вы…
— Мисс Айлстоун сможет изложить мне свои жалобы по возвращении, после того как пошлет за лекарем для тебя.
— За лекарем? Но это ж просто…
— Никаких возражений.
Гидеон решительно пресек спор и отошел, чтобы помочь отвязать второго коня.
Бесс посмотрела ему вслед, потом послала умоляющий взгляд Уиннифред. Та покачала головой.
— Тебя сбросило с кареты, Бесс. Придется тебе смириться с несколькими днями безделья.
Бесс наклонилась вперед и прошептала:
— Но лекарь, мисс? В этом нет никакой надобности.
Уиннифред была склонна согласиться, но поскольку это не ей придется терпеть манипуляции доктора, поддержать эту идею было легко.
— Лорд Гидеон, похоже, считает иначе, а я доверяю его мнению.
Бесс помалкивала, пока лошадей не освободили и не усадили ее перед Питером на Одина. Она сделала еще одну, последнюю попытку сказать, что все они должны возвращаться вместе, но Гидеон быстренько заставил ее замолчать, хлопнув коня по заду, отчего тот ходко порысил вперед.
Глава 13
Гидеон медленно выдохнул. С Бесс все будет хорошо. Лодыжка, может, немного поболит, но заживет.
На одну ужасающую минуту, увидев Бесс на земле, он вообразил худшее и почувствовал виноватым себя. У него в голове пронеслись тысячи обвинений. Не следовало ему соглашаться везти Уиннифред в тюрьму. Не стоило соглашаться брать с собой Бесс. И уж точно не надо было позволять Бесс ехать на козлах.
Его реакция была неразумной, и он это понимал. Лошади теряют подковы. Колеса карет попадают в рытвины и выбоины. Козлы предназначены для того, чтобы на них ездить. Он ведь даже не правил лошадьми, Бога ради. Но ему не удавалось до конца избавиться от сомнений, пока он сам не оценил повреждение Бесс.
В поле его зрения шагнула Уиннифред.
— Вы хорошо себя чувствуете, Гидеон?
Он заставил себя отодвинуть в сторону тревоги и улыбнулся ей:
— Вполне.
— Нога болит, да? Не слишком ли далеко идти?
— Пару миль одолею.
Потом нога отомстит ему, но с этим он тоже справится.
— Просто вы сейчас выглядели таким…
Он широко улыбнулся:
— Потерянным?
— Да, немного, — тоже с улыбкой ответила она. — Отвести вас домой?
— Буду весьма признателен.
Он снял с кареты фонарь, взял повод Самсона, и они не спеша тронулись в путь.
Гидеон всегда считал, что длительные пешие прогулки прекрасно проясняют голову, а в компании Уиннифред возвращение к Мердок-Хаусу оказалось в поднятии духа вдвое эффективнее. Всякий раз, как Гидеон поглядывал на нее, настроение у него улучшалось, поэтому он говорил себе, что вполне разумно смотреть на нее как можно чаще.
Она вписывается в окружающую обстановку думал он. Она выглядит естественно, шагая по пыльной сельской дороге, держа шляпу за ленточки и вертя ею, как игрушкой. Уиннифред смахивала с лица выбившиеся из прически пряди, небрежно поддевала носком камешки, пока край юбок и ботинки не покрылись красной пылью, указывала на растения и птиц, которых знала, пока поля не потускнели и не затихли.
— Откуда вы все это знаете? — полюбопытствовал он, останавливаясь, чтобы зажечь каретный фонарь.
— От Лилли в основном. И из книжки, которую мы нашли в мансарде. — Она забрала у него фонарь. — Может, он нам и не понадобится. Сегодня будет полная луна.
Гидеон взял ее за плечи, мягко развернул и указал на горизонт, где только-только появлялся золотисто-огненный лунный диск.
— Уже есть.
— Ой, какая огромная! — выдохнула Уиннифред. — Как будто солнце снова всходит. А в Лондоне можно увидеть луну?
Гидеон удивленно взглянул на нее.
— Конечно.
— Лилли говорит, фонари Мейфэра затмевают звезды.
— Но их все равно видно, — заверил он. — И луну, хотя, разумеется, и не так хорошо.
— Не важно. — Она пожала плечами и повернулась, чтобы продолжить путь. — У сельской местности должны быть свои прелести. Хотя мне, пожалуй, даже интересно посмотреть, как выглядит ночное небо из Гайд-парка.
Он на несколько минут задумался над ее словами.
— Надеюсь, вы понимаете, что это должно прекратиться, когда мы приедем в Лондон?
— Посещение тюрем, хотите сказать?
— Ну да. — Он мысленно представил Уиннифред в недрах Ньюгейта. — Безусловно. Но я имел в виду полуночные прогулки с джентльменами.
Она фыркнула, и у нее это вышло одновременно мягко и дерзко.
— Сейчас не больше восьми.
— И темно, и если б вас увидели, вашей репутации пришел бы конец.
— И заодно репутации Лилли, — проворчала она. — Полагаю, не имеет значения, что мы оказались в таком положении не по своей вине?
— Нет.
— Это ужасно несправедливо. — Она перепрыгнула через выбоину на дороге. — С другой стороны, если темно, как нас увидят?
— Фонари, — напомнил он.
— Ну, тогда это уже будет не темно. И…
Она смолкла, когда они поднялись на небольшой взгорок и глазам предстал Мердок-Хаус. Лунный свет отражался от камня, а в окнах мерцал свет свечей. Казалось, весь дом светится.
Уиннифред остановилась и поставила фонарь.
— Ах, какой же он красивый. И он мой благодаря вам. — Она повернулась к Гидеону и улыбнулась. — Спасибо.
Потому что это была она, потому что луна освещала ее приподнятое лицо и потому что в этот момент он подумал, что Уиннифред — самое прекрасное, что он когда- либо видел, Гидеон наклонил голову и поцеловал ее.
На то время, что потребовалось, чтобы наклониться, ему удалось убедить себя, что поцелуй будет быстрым и простым. Невинным. Но едва их губы соприкоснулись, поцелуй стал отнюдь не простым и каким угодно, только не невинным.
Ее губы ожили под его губами — вначале с невинностью простодушной девушки, а потом с необоримой требовательностью нетерпеливой женщины, как будто Гидеон был новым лакомством, только что ею обнаруженным. Лакомством, которое она твердо вознамерилась как следует распробовать.
