Неудивительно, что они так поздно получили приглашение. Сначала оно было одобрено комитетом.
— Надеюсь, поездка не была слишком утомительной?
— Постоялых дворов маловато, — повторила миссис Кресс, — но погода была чудесная.
— Ясно.
Миссис Кресс подалась вперед и прошептала:
— Что вы думаете о моей невестке?
О Боже.
— Э… миссис Ховард сегодня очень мила.
— Гм. — Она выпрямилась и окинула миссис Ховард критическим взглядом. — Мне не нравится цвет ее платья.
— Э…
— Поговаривают, что вы в вашу первую с ней встречу здорово раздраконили ее.
— Я… — Ох ты, черт побери. — Мне было тринадцать.
— Ох, не преуменьшайте своих заслуг, отговариваясь возрастом, моя дорогая. Я слышала, вы обругали ее.
— Ну, не ее.
— Жаль. Моя невестка — глупая, злая и мелочная особа. Резкая отповедь время от времени ей только на пользу. — Она снова взглянула на миссис Ховард и вздохнула. — Но ее привязанность к моему сыну искренняя. А что еще нужно матери?
Матери, которая любит своего сына, больше ничего не нужно, подумала Уиннифред и поймала себя на том, что ей нравится миссис Кресс.
— Куропатка, однако, — добавила миссис Кресс, — была сегодня суховата.
У Уиннифред поневоле дернулись губы.
— Признаюсь, я не заметила.
— Не важно. Телятина с лихвой это компенсировала. Вы знакомы с мисс Мэлоун?
Уиннифред посмотрела на миловидную девушку с белокурыми волосами, украшенными бесчисленным количеством лент, и узнала в ней еще одну гостью, которая тепло приветствовала ее.
— Нас представили. Она кажется очень милой.
— Она только что вернулась к семье из школы. Дитя довольно нелепое, но нрава такого веселого, что невозможно не получать удовольствия от ее общества. Ее мать — превосходная флейтистка, хотя ее музыкальные таланты не превосходят художественного дара мистера Бейта. А его сын очень даже ничего, хотя подбородок у него великоват…
Уиннифред устроилась поудобнее, когда миссис Кресс начала весьма длительный монолог о различных обитателях Энскрама и его окрестностей.
Для дамы, которая наведывается сюда редко, она знала удивительно много подробностей о людях в гостиной. Эти подробности она выдавала кусками, урывками и обрывками, отчего порой было очень трудно уследить за ней. Тем не менее Уиннифред получала удовольствие от того, что лишь отдаленно можно было назвать беседой. Позже она всегда успеет уточнить, то ли миссис Уорд имеет коллекцию ваз, а мистер Джеттл щиплет служанок, то ли наоборот.
Возможно, это прекрасный способ добиться успеха на лондонских званых обедах, размышляла Уиннифред — найти какую-нибудь дружески настроенную и болтливую кумушку, и пусть себе болтает весь вечер.
Краем глаза она уловила какое-то движение и, повернув голову, увидела направляющегося к ним Гидеона. Сегодня он выглядел особенно красивым. Он, конечно, всегда красив, но до сих пор у нее еще не было возможности видеть его в комнате, где есть другие джентльмены. Он выигрывал в сравнении с ними. Очень сильно выигрывал. И, хоть и понимая, что это глупо, Уиннифред почувствовала маленькую искорку гордости от того, что знает этого самого привлекательного джентльмена в гостиной.
Подойдя к ним, Гидеон поклонился.
— Прошу прощения, что прерываю, миссис Кресс, но я бы хотел переговорить с мисс Блайт.
С согласия миссис Кресс Гидеон предложил Уиннифред руку, провел через комнату и вывел в открытые стеклянные двери, ведущие на боковую террасу. Из гостиной туда струился свет, и сад был освещен развешанными кое-где по саду фонарями, но все равно в сравнении с гостиной тут был полумрак.
— А мне можно находиться здесь с вами? — спросила она.
— Если мы остаемся на виду у всех тех, кто в гостиной.
Гидеон сказал это как-то мягко и рассеянно, и, взглянув на его профиль, она поняла по его серьезному лицу, что он искал ее не для легкомысленной беседы.
— Что-то случилось? — спросила Уиннифред.
Он остановился и повернулся к ней, дав ее руке соскользнуть вниз.
— Вы солгали, чтобы пощадить имя моего отца. Почему?
Она не сразу сообразила, о чем он говорит.
— За обедом, вы имеете в виду? — Она пожала плечами и оперлась о каменную балюстраду. — Я солгала, чтобы избавить вас от неловкости. А ваш отец может отправляться к дьяволу.
Он слегка улыбнулся:
— Я благодарю вас, Уиннифред, но в обмане не было необходимости.
— В правде тоже.
— А вы не подумали, что могли быть несправедливы по отношению к своему отцу? — не унимался он. — Получился портрет очень бесчувственного человека, который даже не подумал позаботиться о вашем благополучии.
— Я слышала историю о том, как он умер, — сказала она, — и как лорд Энгели стал моим опекуном.
— Его последняя мысль была о вас.
Чтобы дать себе время разобраться в своих чувствах, она повернулась и медленно пошла по террасе, а Гидеон зашагал с ней рядом.
— Я бы солгала, если 6 сказала, что это ничего для меня не значит, — наконец проговорила Уиннифред — Но солгала бы и если б сказала, что минутная радость возмещает целую жизнь в отсутствие родительского внимания. Хороший человек, хороший отец заботится о своих детях. Он не передает их в последнюю минуту своей жизни джентльмену, стоящему ближе всех. — Она остановилась и встретилась с его взглядом. — Может, я и изобразила вашего отца лучше, чем он того заслуживает, но своего изобразила не хуже, чем заслуживает он.
Гидеон слегка кивнул.
— Тогда я еще раз благодарю вас за то, что избавили меня от необходимости во всеуслышание заявлять о грехах моей мачехи.
Она хотела еще что-то сказать, но отвлеклась, обнаружив, что эта маленькая прогулка привела их к шестифутовой секции стены, разделяющей стеклянные двери в гостиную. Они были полностью скрыты от глаз тех, кто находился внутри. Первоначальным порывом было побежать назад, к окнам, но один взгляд на Гидеона, и этот порыв исчез, словно его и не было.
Гидеон выглядел таким неотразимым в вечернем наряде. Уиннифред была заворожена тем, как легкий ветерок путает пряди его темных волос и как свет от фонарей пляшет на его поразительных чертах.
И сейчас здесь, впервые после их возвращения под луной к Мердок-Хаусу, у нее есть возможность…
Она устремила взгляд на его губы и сделала маленький шажок вперед.
Гидеон — большой шаг назад. Потом еще один, пока не оказался прямо перед следующими стеклянными дверьми.
— Вы видели шляпу миссис Ховард? — спросил он.
Она заморгала, потрясенная его отступлением и резкой сменой темы. Неужели он понял, что она задумала? Неужели отступил потому, что знал, что сейчас может произойти, и ему это не понравилось? Она вгляделась в его лицо, но увидела лишь искреннее любопытство.
