— Шляпу? — недоуменно переспросила она.
— Ну да, с пером на макушке. Зачем леди носят головные уборы с торчащим пером?
Ей ужасно хотелось ущипнуть себя за кончик носа.
— Не знаю, — вот был лучший… нет, единственный ответ, который она смогла придумать.
— Они похожи на уродливые восклицательные знаки.
Она не будет спрашивать. Ни за что не будет.
— Леди или шляпы? — спросила она.
Потому что, ей-богу, что еще она могла сделать? Гидеон порой высказывается так странно, что чувствуешь себя застрявшей в болоте. Будешь пытаться выбраться, только засосет еще глубже.
— И те и другие, — решил он после минутного раздумья. — Но хуже, когда на голове такая шляпа.
— Почему?
— Потому что она делает их уродливыми восклицательными знаками с ногами. — Он улыбнулся и немножко подождал, словно давая ей время мысленно представить картинку. — Вы не находите это загадочным?
— Я нахожу загадочным весь этот разговор.
— Это головоломка, — согласился он. Подмигнул и предложил руку. — Ну что, вернемся в дом и посмотрим, что может сказать на эту тему миссис Ховард?
«Может, ты бы лучше шагнул со мной назад, в тень?»
Ах, как бы ей хотелось, чтобы у нее достало смелости сказать ему это.
Но она, разумеется, не смогла, поэтому шагнула вперед и взяла его под руку. И поскольку была занята своими мыслями и забавной, пусть и пустой угрозой оскорбить шляпу миссис Ховард, Уиннифред не заметила, как улыбка слетела с лица Гидеона, едва только они повернулись к дверям. И не услышала, как он глубоко вздохнул.
Три часа спустя Уиннифред вошла в свою спальню в Мердок-Хаусе, бросила сумочку в сторону стула и тут же плюхнулась спиной на кровать.
Как же она устала. Несколько часов она не делала ничего, только стояла, сидела, ела и говорила — и все равно чувствует себя как выжатый лимон. Это нелепо, и если б у нее были силы, она бы обеспокоилась. Неужели она вот так же будет чувствовать себя после каждого званого обеда? И что же тогда с ней станет после бала? Так ей в Лондоне и недели не выдержать.
Она в Шотландии не выдержит еще неделю, гадая и переживая, почему Гидеон не поцеловал ее снова.
Никогда еще не находила она математику такой угнетающей.
Что, черт возьми, она делает не так?
Может быть, это просто она сама не такая? Может, существуют веские причины, поэтому отец и Энгели когда-то отвергли ее? Может, вкусы Гидеона не распространяются на неискушенных деревенских девиц? Может, она просто не внушает симпатии? Может, не стоит хлопот?
Уиннифред поморщилась от направления своих мыслей. Это старые страхи, и ее реакция на них такая же знакомая. Она безжалостно отогнала их прочь и решительно отказалась углубляться в них. Жалостью к себе ничего не добьешься.
Она устремила взгляд на штукатурку потолка и уже почти убедила себя, что не случится ничего страшного, если один раз она заснет прямо в одежде, когда дверь распахнулась и в комнату влетела Липли. Она выглядела такой же счастливой, как и в тот день, когда Гидеон прислал в Мердок-Хаус посыльного с запиской и пирожными, и вдвое энергичнее. Остановившись посреди комнаты, Лилли пустилась в пляс.
— Ох, Фредди, ты была сегодня великолепна! Просто великолепна!
Кое-как Уиннифред наскребла в себе сил, чтобы сесть и прислониться к одному из столбиков.
— Да?
— А ты сама не знаешь?
— Ну, я вообще великолепна, но… — Она умолкла, чтобы широко зевнуть, и Лилли рассмеялась. — Но что касается сегодняшнего вечера…
— Твои манеры были лучше, чем у миссис Ховард, — с удовольствием объявила Лилли.
— Ты шутишь?
— Ничуть. Когда мы прибыли, миссис Ховард приветствовала тебя после меня. Это было грубейшей ошибкой.
— Правда? — Уиннифред задумчиво нахмурилась. — Ты старше.
— Но, как компаньонка подопечной маркиза Энгели, я ниже по положению.
— Какая ерунда. — Уиннифред выпрямилась. — Ты не ниже…
— В твоих глазах — нет. — Лилли сделала паузу и подмигнула. — И в моих определенно тоже.
Но в глазах света ты занимаешь более высокое положение. Миссис Ховард должна была приветствовать тебя первой.
— О… — Уиннифред снова расслабилась и обдумала эту информацию. — Значит ли это, что когда мы в следующий раз встретимся, я могу сделать вид, что не знаю ее?
— Нет.
— Жаль.
Лилли присела на кровать рядом с Уиннифред и вгляделась в нее.
— Ты выглядишь измотанной.
— Не понимаю почему.
— Нервы.
— Так я и думала. — Но почему-то в устах Лилли это прозвучало как-то правдоподобнее. — Что, всегда так будет?
— Нет. — Лилли сочувственно протянула руку и мягко убрала прядь волос Уиннифред за ухо. — Будет много, много хуже.
— Ах, негодная! — Уиннифред игриво оттолкнула руку подруги, когда та покатилась со смеху. Как же чудесно, подумала она, видеть Лилли такой счастливой и беззаботной. — Какая же ты гувернантка?
Лилли громко выдохнула и вытерла слезы.
— Я никогда не была тебе настоящей гувернанткой.
— Последние две недели была, — возразила Уиннифред.
— Да, верно. — Лилли наклонилась и чмокнула ее в щеку. — Ну, теперь отдыхай. Спокойной ночи, Фредди.
— Спокойной ночи. — Подруга встала и чуть ли не вприпрыжку устремилась к двери. — Лилли!
— Гм?
— Ты всегда будешь нужна мне и как сестра, и как подруга.
Улыбка Лилли смягчилась, а глаза засветились еще ярче.
— Спасибо, Фредди. Ты мне тоже.
Глава 15
Хоть убей, Гидеон не мог сообразить, как он дал уговорить себя поехать вместе с Лилли и Уиннифред в Энскрам. Лилли приперла его к стенке в гостиной перед завтраком, это ясно. Она бросалась такими словами, как «Лондон», «покупки», «необходимые вещи» и «посоветовать», и не успел он и глазом моргнуть, как уже шагал по скромной городской площади с Уиннифред, неуклюже таща под мышкой кипу свертков.
Ему следовало бы раздражаться или по крайней мере стоически мириться с тем, что его вытащили из добровольной ссылки, но невозможно было сохранять отвратительное настроение перед лицом восторга Уиннифред. Нельзя сказать, что хождение по магазинам доставляло ей особенное удовольствие, но она явно радовалась прогулке по городу, разглядыванию витрин и разговорам о ее будущих планах на Мердок-Хаус.
Даже мрачная серая погода не могла испортить ей настроения. Небо было затянуто плотными тучами, воздух был холодный и тяжелый, и крошечные капельки влаги блестели у нее в ресницах и волосах. Гидеон заметил, что концы ее волос начинают завиваться, и вдруг порадовался, что его руки заняты свертками и тростью. Ему хотелось протянуть руку и потрогать влажные локоны пальцами, хотелось наклониться и языком слизнуть влагу с ее щеки. От Уиннифред пахло бы умытой дождем лавандой, а кожа под губами была бы атласной.
