— Имейте же веру в свою подругу, — посоветовал он и оттащил ее как раз на столько, чтобы слышать, не будучи замеченными.
— Весьма интересный выбор платья, мисс Айлстоун, — прочирикала одна из леди и улыбнулась своим подругам быстрой кошачьей улыбкой. — Этот стиль, должно быть, последний крик моды в сельской Шотландии, поскольку, клянусь, я никогда не видела ничего подобного.
Вскипев, Уиннифред шагнула вперед со смутным неблагоразумным намерением разбить ближайший цветочный горшок о голову нахалки.
Гидеон схватил ее за руку и встал так, чтобы никому не было видно, что он ее держит.
— Вера, Уиннифред.
Ясно сознавая, что происходит неподалеку, Лилли чуть заметно вздернула подбородок, премило улыбнулась и сочувственно потрепала леди по руке.
— Ну разумеется, не видели, мисс Дрейберн. Это творение мадам Файетт. А она несколько избирательна в выборе клиентов.
Хихиканье прекратилось. Мисс Дрейберн открыла рот, но не произнесла ничего, кроме шипения.
— Но не волнуйтесь, — продолжала Лилли, опустив руку. — Ведь мадам Файетг не услышит от ваших подруг об этом промахе. А теперь, с вашего позволения, я ангажирована на следующий танец.
Уиннифред наблюдала, как Лилли повернулась и упорхнула с самодовольной улыбкой на лице. Нет, не просто с самодовольной, а с ужасно довольной.
Гидеон отпустил ее руку.
— Ну, вы видели?
— Лилли наслаждалась этим, — прошептала Уиннифред.
— Вас это беспокоит?
— Нет, конечно же. Просто я… я боялась, что кто-то может обидеть ее. Никогда не думала, что ей это понравится.
— Ей понравилось одерживать верх, — поправил Гидеон. Глаза его отыскали Лилли. — Она в своей стихии. Ее место здесь.
Уиннифред хотелось сказать ему, что он ошибается. Место Лилли в Шотландии, с ней. Слова уже готовы были сорваться с языка, но она придержала их, прекрасно понимая, что это неправда. Мердок-Хаус последние двенадцать лет, может, и был домом Лилли, но она никогда по-настоящему ему не принадлежала. С каждым днем этой последней недели становилось все яснее, что мир Лилли — это Лондон.
— Я думаю… — Уиннифред сглотнула ком в горле и заставила себя высказать вслух страх, который до сих пор отказывалась признавать. — Думаю, она намерена остаться.
Гидеон взглянул на нее и нахмурился.
— Вы пробыли здесь всего лишь неделю. И это только первый бал. Вы не можете знать, где Лилли захочет оказаться через несколько месяцев.
— Вы только что сказали, что ее место здесь.
— В свете — да. Но высший свет собирается в Лондоне только дважды в год. Остальное время проходит в путешествиях или в загородных имениях.
— Это верно. — И с помощью воображения можно представить Мердок-Хаус как маленькое загородное имение. Очень, очень маленькое. — Полагаю, если Лилли захочет время от времени ездить в Лондон, это будет не так уж ужасно.
Не чудесно, совсем не то, чего она хотела, но не ужасно.
— Ну вот… вам полегчало?
— Да. И нет. — Ее губы дернулись. — Мне все еще хочется треснуть мисс Дрейберн цветочным горшком.
— Так вот что было у вас на уме?
— Более или менее.
— Уж лучше пусть будет менее, — предложил он.
— Ох, ну хорошо.
Она просверлила затылок мисс Дрейберн свирепым взглядом и прошептала особенно вульгарное оскорбление.
Плечи Гидеона затряслись от беззвучного смеха.
— Ну, теперь вам полегчало?
— О да, весьма.
Скан и вычитка Романтической библиотеки: http://romanticlib.org.ua
Она вздохнула и посмотрела на Лилли, снова скользящую в танцевальном кругу, на этот раз в элегантном кружении медленного вальса. Уиннифред пришло в голову, что любоваться грациозным танцором в красивом, ярко освещенном бальном зале почти так же приятно, как и быть неуклюжим танцором в уединении собственного дома.
— Ну не чудесно ли? — сказала она через некоторое время. — Настоящее совершенство.
— Жаль, что я не могу потанцевать с вами.
Уиннифред вскинула глаза и обнаружила, что Гидеон хмуро смотрит на свою трость. Сожаление и раздражение, что он не может делать то, что хочется, она понимала, но извинение озадачило ее.
— Я тоже, если вас это волнует.
— Разумеется, волнует. — Он насупился и стал еще мрачнее. — Вы не должны стоять здесь. У вас должен быть выбор партнеров.
— Не нужен мне выбор.
— Вы должны танцевать. — Он обратил хмурый взгляд в сторону нескольких молодых джентльменов на другой стороне зала. — Ждите здесь. Я позабочусь…
— Что? Нет. — Она хотела схватить его за руку, но вовремя опомнилась, осознав, что такое поведение недопустимо. — Умоляю, не требуйте, чтоб я танцевала с кем-то из тех джентльменов. Это будет ужасно…
— Я не собирался требовать… не совсем.
Она оставила явную ложь без внимания.
— Более того, я не хочу танцевать.
— Разумеется, хотите.
Он подчеркнул это предположение кивком и твердым постукиванием трости об пол.
— Откуда, скажите на милость, у вас сложилось такое впечатление?
— Из Шотландии, — ответил он, словно это было очевидно. — Вы танцевали с огромным удовольствием.
— Да, но делала это ужасно.
— Но у вас были уроки, время… — Он осекся, и брови его поднялись в насмешливом удивлении. — Вы не стали лучше?
— Нет.
Но ей понравилось, что он полагал, будто она могла научиться. После первого же танца учитель объявил ее безнадежной. Но Гидеон, она вспомнила, не присутствовал на тех уроках.
— Даже самую малость? — не унимался Гидеон.
Она покачала головой и заговорщицки наклонилась к нему.
— Ваша тетя велела мне притворяться, что у меня болит голова всякий раз, как меня будут приглашать.
Он посмотрел на нее с явным недоверием.
— Весь сезон?
— Либо я особенно склонна к головным болям, либо исключительно медленно поправляюсь.
Их смех был прерван прибытием леди Гвен и джентльмена, которого Лилли описала бы как светского красавчика: светлые глаза и волосы, высокий рост, стройный стан, широкий лоб, тонкий нос и сильный подбородок. Уиннифред подумала, что он не так красив, как Гидеон, но все равно не могла не почувствовать к нему симпатии, потому что когда он улыбался, в уголках глаз у него собирались милые морщинки.
— Лорд Грэтли, — сказала леди Гвен, — позвольте представить вам мисс Уиннифред Блайт.
Лорд Грэтли поклонился, а Уиннифред присела в книксене.
