— При одном условии, — согласился он, любуясь ее ослепительной улыбкой. — Мы расширим дом. Я снова привык к обширному штату прислуги. И я хочу большую музыкальную комнату. — Он снова приподнял ее над полом и нежно коснулся губ. — Я желаю танцевать со своей женой.
Эпилог
Бракосочетание маркиза Энгели и мисс Лилли Айлстоун было предметом пересудов всего высшего света. Не столько из-за положения жениха, или красоты невесты, или того факта, что такого замысловатого, такого тщательно продуманного ухаживания Лондон не видел уже давно, сколько потому, что пара, очевидно, временно свихнувшаяся от своего близкого супружеского счастья, решила сыграть свадьбу в каком-то захолустном имении лорда Гидеона Хаверстона где-то в шотландской сельской глуши. На какой-то непривлекательной маленькой ферме под названием Мердок-Хаус.
Это было в высшей степени необычно. Члены общества кривили губы на такое ужасное отсутствие вкуса, высказанное парой, перешептывались о нелепости устраивать деревенскую свадьбу во время малого сезона и тщательно проверяли свою почту с надеждой и ожиданием получить приглашение.
И все они были разочарованы.
Единственными гостями в день свадьбы были члены семьи, Томас Браун и коза по имени Клер.
Коза явилась сюрпризом для Уиннифред. Она была уверена, что плотно закрыла дверцу стойла. Но Клер была тут как тут, безмятежно лежа в траве между леди Гвен и Томасом — который, как сильно подозревала Уиннифред, имел непосредственное отношение к бегству Клер, — пока Лилли и Люсьен стояли перед в викарием на берегу озера.
Уиннифред счастливо вздохнула. Полгода назад на этом же самом месте она вышла замуж за Гидеона.
Через неделю после их с Гидеоном возвращения в Мердок-Хаус прибыл лорд Энгели со специальным разрешением, а вскоре после него приехали Лилли и леди Гвен.
Не желая, чтобы Ховарды имели какое-то отношение к ее свадьбе, Уиннифред послала в Лэнгхолм за другим викарием и на следующий день вышла замуж за Гидеона, глядя, как в утреннем солнце светлеют его глаза, пока они обмениваются брачными обетами.
Он пообещал любить и лелеять, и она пообещала любить, лелеять и слушаться.
Она перевела глаза с новобрачных на человека, стоящего с ней рядом. Она не представляла, как можно не любить Гидеона, не лелеять его. Решив, что исполнение двух обетов из трех совсем не так уж плохо, она взяла его под руку.
Он посмотрел на нее и улыбнулся теплой улыбкой, согревшей ей сердце.
До приезда Гидеона она считала себя счастливой. Верила, что заботится о доме, который устроила для себя и Лилли. Но теперь-то она понимала, что просто довольствовалась тем, что было, за них обеих.
Сейчас, наблюдая, как Лилли смеется и целует своего новоиспеченного мужа, и слушая мычание своих коров на пастбище, Уиннифред подумала, что вот он, тот свет, те звуки и те голоса, которые она представляла в первый день своего приезда в Мердок-Хаус. Здесь жизнь и смех, и радушный прием.
Она взглянула на сильную руку Гидеона, накрывшую ее ладонь.
Здесь ее дом.
