— Ты повторишь это завтра при свидетелях?
— О, я скорее умру смертью проклятых.
— Я так и думал. Ты просто немного пьяна, не так ли? Она задумалась, но решила, что не скажет наверняка, ведь раньше никогда не хмелела. Бывало, что она выпивала шампанского на бокал или два больше, чем нужно, и сейчас она чувствовала себя так же, как тогда.
— Думаю, я слегка опьянела, — призналась она. — Сам виноват, заставил меня выпить бренди.
— Не ожидал, что ты осушишь стакан залпом, — заметил он. Она передернула плечами.
— Самый быстрый способ избавиться от гадкого пойла.
— За бутылку этого гадкого пойла когда-то заплатили пятьдесят фунтов, — сказал он.
— Неужели? — Она громко выдохнула и пожала плечами. — Что ж, о вкусах не спорят, да?
— Наверное, да.
— Лично я предпочитаю шампанское, — мечтательно произнесла она и откинулась на подушки.
— Правда? — с усмешкой спросил он.
— М-м-м… Пузырьки такие приятные.
— Да… Может, продолжим разговор утром?
Смех в его голосе вообще-то должен был задеть ее. Так и случится, решила она, но позже. Когда она сможет сосредоточиться на этом. Теперь ей следовало подумать о просьбе леди Тарстон.
— Не стоит это откладывать, — сказала Мирабелла, стараясь выговаривать слова как можно четче. — Я, конечно, слегка нетрезва, но хорошо понимаю, о чем мы говорим. Твоя мать попросила объявить перемирие, правильно?
— Да, — ответил он, губы его при этом дрогнули, но она сделала вид, что не заметила.
— Отлично. Надолго?
— До тех пор… — Он нахмурился, задумавшись. — Не знаю. Окажись моя мать права, я бы предложил соблюдать мир, пока ты не выйдешь замуж.
— Ах, тогда бы мы заключили договор навечно. Слишком многого от нас хотят.
— Согласен. Давай действовать постепенно. — Он откинулся на спинку стула и сомкнул пальцы перед грудью. — Для начала договоримся вести себя прилично во время домашних праздников и последующих мероприятий, на которых присутствует моя матушка или кто-то, кто может ей донести. Если выполнить это окажется нам под силу, мы пересмотрим соглашение и решим, хотим ли мы сделать его постоянным.
— Звучит очень разумно. — Она добродушно кивнула, наклонила голову и внимательно на него посмотрела. — У тебя ведь полно здравого смысла, да, Вит? Наверное, да, раз ты смог вернуть состояние семьи в столь малый срок.
— Это правда, — ответил он, и губы его снова дрогнули. — Я очень добрый и мудрый. И мой недюжинный ум подсказывает мне, что тебе давно пора идти в кровать и отоспаться, хотя ты нравишься мне и такой, — добавил он.
— Какой?
— Опьяневшей, — улыбнулся он. — И милой.
Мирабелла скорчила рожицу. Она не была уверена, что именно у нее вышло, так как нос и губы слегка онемели, но наверное, что-то очень сердитое, возможно, даже надменно-сердитое.
— Я не милая… то есть… не пьяная. Я просто…
— Навеселе, я знаю. — Он встал и взял ее за руки. — Пойдем.
Она позволила поднять себя на ноги.
— Ты действительно думаешь, что мы сможем… — Она замолчала, когда поняла, что он не слушает. Он даже на нее не смотрит.
Точнее, он смотрел и весьма пристально. Но взор был явно устремлен не на лицо, а чуть ниже. У нее перехватило дыхание, по коже разлилось тепло, когда он медленно прикоснулся к ней, выражая…
Как это называется? Неловкое смущение? Невольный интерес?
Она сочла это неловкое и невольное прикосновение оскорбительным и отстранила его руку.
— В чем дело? — спросила она холодным, как она надеялась, тоном.
— Дело? — отозвался он, не поднимая глаз.
— Да, в чем дело? — повторила она. Опустив подбородок, чтобы лучше видеть лиф платья, она провела пальцами по вырезу.
— У меня пятно? — О боже, вдруг она пролила на себя бренди и даже не заметила? — Мог бы и раньше сказать, знаешь ли, — пробурчала она.
Когда он не ответил, она взглянула на него и поняла, что его взгляд прикован к ее руке, которая задержалась на груди. Смотрел он так же пристально, как и минуту назад — не шелохнувшись, нахмурив брови и стиснув челюсти.
Он явно проявлял интерес. И у нее с новой силой перехватило дыхание.
— Вит! — выпалила она, слегка удивившись, как ей это удалось.
Он поспешно взглянул на нее.
— А? Да. Нет.
— Что с тобой?
— Ничего, — ответил он, моргнул, подождал секунду и добавил: — Проверяю, не шатаешься ли ты.
— Не… ах! — Услышав логичное объяснение, она почувствовала себя глупо. Что еще он мог делать? — Да, хорошо, я — нет. Не шатаюсь, то есть. — Она отставила правую ногу для равновесия.
— Я и вижу, — сказал он едва ли не растроганно, и это напомнило ей о вопросе, который она хотела задать.
— Ты действительно думаешь, мы сможем быть учтивыми друг с другом всю неделю?
— Конечно. Нет ничего проще — для меня, по крайней мере. Тебе придется пустить в ход свои актерские способности. — Он призадумался. — Или, возможно, нам стоит просто подливать тебе бренди.
Она лишь подняла бровь, что заставило его выругаться, отчего, в свою очередь, вверх поползла и вторая бровь.
— Сначала оскорбляешь леди, теперь чертыхаешься при ней, — обвиняющим тоном сказала она. — Плохое начало, знаешь ли.
— Начнем завтра.
Она демонстративно — разве что немного пошатываясь — повернула голову в сторону часов на каминной полке. Их стрелки показывали, что уже давно перевалило за полночь.
— Мы начнем, — процедил он, — с восходом солнца.
— Вот видишь: бездна здравого смысла.
Прежде чем отправиться к себе, Вит проводил Мирабеллу в ее комнату. «Дошла бы и сама», — думал он, распахивая дверь, но в то же время ему не хотелось, чтобы она бродила в потемках. Никогда раньше не видел ее такой пьяной — или, наверное, лучше сказать «навеселе», подумал он и засмеялся.
Несомненно, она еще ни разу так долго ему не улыбалась. У нее достаточно милая улыбка, решил он, стащив с себя галстук и бросив его на стул. При этом ее нос слегка морщится, и улыбка отражается в ее шоколадных глазах.
Он перестал расстегивать рубашку. У нее не шоколадные глаза, ведь так? Конечно, нет. У чертовки карие глаза. Самые обычные, карие. С чего он взял, что они какие-то другие?
И о чем, черт возьми, он думал, когда смотрел на эту девчонку так, как смотрят на женщину?
«Проклятый голубой атлас», — мысленно пробормотал он. Вот о чем он думал.
— Слишком много работаешь, — вслух сказал себе Вит и продолжил раздеваться.
