Чарли сидел у перехода и задумчиво смотрел на звезды. Немного поодаль стоял мужчина, в котором даже на расстоянии в пятьдесят метров можно было опознать сотрудника Службы безопасности. Я мысленно похвалила себя за то, что оказалась совсем неплохим аналитиком. Я так и думала, что они будут поджидать меня у подземных переходов. Вот интересно, они до самой МКАД стоят? Я остановилась — подождать, когда меня догонит хозяйка Чарли. Теперь, даже если у них есть ориентировка и моя фотография, он вряд ли обратит на меня особое внимание. Они привыкли действовать в рамках поставленной задачи. Так, к примеру, вот этот, что сторожит подземный переход, особое внимание будет уделять одиноким женщинам. Две женщины, пытающиеся поймать убежавшего сеттера, уже в ориентировку не вписываются.
Тут Чарли на минутку отвлекся от созерцания звездного неба и обнаружил, что мы совсем близко. Он немедленно вскочил, задорно пролаял что-то издевательское и бросился в подземный переход.
— Перехватите его, — крикнула я дежурящему сотруднику, на бегу размахивая поводком, — мы его уже сорок минут поймать не можем.
Мужчина даже не тронулся с места. Потому что в его задачу входило поймать меня, а собака… Собак пусть ловят другие. Мы с хозяйкой тяжелой трусцой пробежали мимо эсбэшника и спустились в подземный переход. Чарли в переходе не было видно, но, судя по доносившимся издалека звукам, он уже вторгся на чужую территорию.
— Дерут, — охнула Чарлина хозяйка, и мы вновь перешли на галоп.
Найти место, где «драли» Чарли, было легко, гораздо труднее оказалось установить, кто именно в темной колышущейся куче у забора и есть Чарли. Хозяйка отважно схватилась за первые попавшиеся торчащие из кучи ноги и попыталась выдернуть из общей свалки их обладателя. Первая попытка оказалась неудачной: вместо красавца сеттера у нее в руках оказалась средних размеров облезлая дворняжка.
Только с четвертой попытки нам удалось вытащить Чарли. Он был сильно возбужден, никак не желал заканчивать битву, крутил головой, дабы максимально осложнить нам процесс надевания ошейника и пристегивания поводка. Но все же совместными усилиями нам удалось наконец обуздать беглеца. Чарли громко фыркал, выражая свое несогласие с подобным произволом. Остальные участники драки кучковались возле забора и периодически гавкали на нас.
— Спасибо вам огромное, — с чувством произнесла хозяйка наглого сеттера. — Одна бы я его не поймала так быстро.
Я немедленно решила извлечь конкретную пользу из ее благодарности.
— Мне кажется, — начала я, — нам не стоит возвращаться через Поклонку. Милиция запросто может еще там ошиваться. Давайте пройдем до того перехода, что в начале площади Победы.
Женщина была на все согласна, и мы не торопясь пошли вдоль проспекта. Чарли бежал впереди, зорко поглядывая по сторонам, вполне довольный собой.
Пока мы шли до нужного перехода, я отметила как минимум еще двух мужчин, смахивающих на сотрудников СБ. Мужчины сторожили входы-выходы к станции метро «Парк Победы». У следующего перехода мы любезно распрощались с хозяйкой Чарли, она пошла на ту сторону, а я, посмотрев на часы, двинулась вдоль проспекта в сторону центра. До гостиницы «Украина» топать не менее тридцати минут, времени же у меня осталось совсем немного. Сейчас двадцать минут двенадцатого — через сорок минут Ира с Валерой уедут в аэропорт. Они, конечно же, оставят ключи у консьержки, но будет лучше, намного лучше, если я все же успею появиться до их отъезда. Не придется объяснять малознакомой тетке, на каком основании я собираюсь поселиться в чужой квартире.
Я шла и думала о том, что люблю Кутузовский проспект, но есть у него одна особенность: после того как срыли Поклонную гору, проспект превратился в продуваемую ветрами трубу. Об этом забываешь, если большую часть времени ездишь на машине, но быстро вспоминаешь, когда приходится идти пешком. В данный момент ветер дул мне… чуть пониже спины, то есть был попутным. Это вселяло некоторую надежду, что я доберусь до места назначения вовремя.
Без пяти двенадцать я входила во внутренний дворик жилого крыла гостиницы «Украина». Около второго подъезда стояло такси; Валера загружал чемоданы в багажник. Вещей было столько, что среднестатистическому человеку их хватило бы для кругосветного путешествия. Но я знала, что Ира всегда везет с собой если не половину, то хотя бы треть своего гардероба. Она сама не своя будет, если целый день проходит в одном и том же наряде.
— О, это ты, — заметил меня Валера, загрузивший третий чемодан и взявшийся за ручки дорожной сумки. — Иди, Ирка еще наверху, нервничает, тебя ждет.
Я пулей взлетела на третий этаж и столкнулась с подругой в дверях.
— Слава богу, ты успела! — воскликнула она и сунула мне в руки ключ. — Султана кормить надо утром, корм на кухне, в шкафчике у окна. Когда будешь уходить, закрывай все окна, а то он имеет привычку шляться по карнизам. Да, впрочем, ты все сама знаешь, чай, не в первый раз.
Это точно, подумала я, не в первый.
— Провожать нас не надо, — продолжала Ира на ходу, — консьержку я предупредила. Встречать нас тоже не надо, Валера заказал такси на день прилета. Спасибо, что согласилась нас выручить.
Я кивнула — мол, для того друзья и существуют — и закрыла за ней дверь. Лифт с гудением поехал вниз.
Наконец я осталась одна. Присев на пуфик, я сняла ботинки и достала из-под вешалки «гостевые» тапочки. В прихожую медленно вышел Султан, втянул носом воздух, уловил собачьи запахи (а после тесного общения с целой кучей дворняжек пахло от меня разнообразно и сильно), фыркнул, развернулся и удалился в спальню с видом оскорбленного до глубины души наследного принца, которому вдруг предложили поработать золотарем.
Через час, когда я приняла душ и сделала себе чаю, Султан объявился на кухне. Он запрыгнул на диван и разлегся там. Я достала из шкафчика клубничное варенье, щедро положила его в розетку. Потом достала листочек с номером телефона незнакомой Татьяны, которая, возможно, была психологом, взяла в руки телефон, чтобы набрать Татьянин номер… И тут позвонил Вадим.
Глава 18
Мы знакомы уже почти три года. Наверное, с большой натяжкой то, что происходит между нами, можно назвать «отношениями». По крайней мере, первые два года я думала именно так. Он появлялся и исчезал, когда ему вздумается. Он категорически не желал знакомить меня со своими друзьями и тем более с родственниками. У него были очень высокие требования к внешности «его девушки»: если мы договаривались встретиться в будние дни, я не могла сразу же после работы рвануть на свидание — сначала нужно было заехать домой, принять душ, сделать укладку, заново нанести макияж, выбрать платье. Он не нравился никому из моих знакомых. Костя, мой любимый шеф, через день ругал себя за то, что нас познакомил. На самом деле Костик был ни в чем не виноват, просто он однажды пригласил меня на свой день рождения. Дата была некруглая, но значимая в жизни любого мужчины — Косте исполнилось тридцать три года. Вечеринка, посвященная этому событию, имела место в модном концептуальном клубе «Креатифф», знаменитом в первую очередь не своей кухней или винной картой, а оригинальной развлекательной программой, включавшей тематические вечера с рассказами о звездах немого кино и просмотром фильмов с участием этих самых звезд. Сначала в «Креатиффе» тусовалась богема, но потихоньку клуб стал несколько более буржуазным, его полюбили топ-менеджеры известных и не очень известных компаний. Руководство клуба быстро поймало волну, ввело фейс-контроль и слегка поменяло интерьер, сделав его, как ни странно, еще более богемным.
