– Вот что!!!
С прыткостью, которой трудно было от него ожидать, толстяк
схватил острый обломок, ударил Висенну в затылок. Дру-идка упала, не издав ни
звука, лицом вниз. Корин замахнулся мгновенно выхваченным мечом, но чародей был
невероятно ловок. Упал на четвереньки, подкатился Корину под ноги и тем же
обломком саданул его по колену. Корин взвыл, упал, боль на мгновение лишила его
дыхания, а потом волна тошноты хлынула из внутренностей к горлу. Фрегеналь
вскочил, словно кошка, намереваясь ударить снова.
Пестрокрылая птица камнем упала сверху, чиркнув по лицу
волшебника. Фрегеналь отскочил, взмахнул руками, упустил свое оружие. Корин,
опершись на локоть, махнул мечом, но меч прошел мимо голени толстяка, а тот
развернулся и помчался обратно, в сторону Мышьего Яра, вопя и хохоча. Корин
пытался встать и догнать его, но боль затянула ему глаза туманом. Он упал,
осыпая волшебника градом отвратительных ругательств.
Фрегеналь с безопасного расстояния обернулся и остановился.
– Ты, недоделанная ведьма! – зарычал он. – Ты,
рыжая паскуда! Фрегеналя вздумала перехитрить? Милостиво даровать мне жизнь?
Думала, я буду спокойно наблюдать, как ты его убиваешь?
Корин, не переставая ругаться, массировал колено, успокаивая
пульсирующую боль. Висенна лежала неподвижно.
– Идет! – рявкнул Фрегеналь. – Глядите! Любуйтесь,
потому что уже через минуту мой костец выдавит вам глаза из черепов! Он уже
идет!
Корин оглянулась. Из-за каменного навала, в каких-нибудь ста
шагах от них, выглянули узловатые суставы согнутых паучьих ног. Спустя секунду
через кучу камней с грохотом перевалилась по меньшей мере четырехсаженная туша,
плоская, как тарелка, землисто-ржавая, шершавая, покрытая игольчатыми
выступами. Какая-то смесь паука и рака. Четыре пары ног размеренно переступали,
волоча тарелкообразный корпус через щебенку. Пятая, головная пара конечностей,
непропорционально длинных, была вооружена мощными рачьими клешнями, покрытыми
рядами острых игл и роговых выступов.
«Сон, – пронеслось в голове Корина. – Кошмар!
Проснуться! Проснуться! Крикнуть и проснуться. Крикнуть! Крикнуть!»
Забыв о боли в колене, он подскочил к Висенне, дернул.
Волосы друидки были залиты кровью, стекающей по шее.
– Висенна… – выдавил он парализованным от страха
горлом. – Висенна…
Фрегеналь разразился сумасшедшим хохотом, отразившимся эхом
от стен ущелья. Смех заглушил шаги подбежавшего с топором в руке Микулы.
Фрегеналь увидел кузнеца, когда было уже слишком поздно. Топор угодил ему в
крестец, немного повыше бедер, и вошел по самый обух. Чародей с воплем боли
рухнул на землю, пытаясь выбить оружие из рук кузнеца. Голова Фрегеналя
покатилась по склону и замерла, уткнувшись лбом в один из черепов, лежавших под
колесами разбитой телеги.
Корин хромал, спотыкался о камни, волоча Висенну,
обессиленную и обмякшую. Микула подскочил к ним, схватил девушку, легко
перекинул через плечо и побежал. Корин, хоть и освободился от груза, не
поспевал за кузнецом. Глянул назад, костец двигался за ними, скрипя суставами,
вытянутые клещи прочесывали редкую траву, стучали по камням.
– Микула! – отчаянно крикнул Корин. Кузнец оглянулся,
опустил Висенну на землю, подбежал к
Корину, поддержал его. Они побежали рядом. Костец ускорил
движение, поднимая усыпанные иглами лапы.
– Ничего не выйдет, – сопел Микула, оглядываясь. –
Нам не уйти…
Подбежали к Висенне.
– Истечет кровью, – охнул Микула. И тут Корин вспомнил.
Сорвал с пояса Висенны ее кошель, вытряхнул содержимое, не обращая внимания на
другие предметы, схватил ржавый, покрытый руническими знаками минерал, развел
рыжие, слипшиеся от крови волосы, прижал гематит к ране. Кровь мгновенно
остановилась.
– Корин!! – крикнул Микула.
Костец был близко. Расставил лапы, зубастые клещи
раскрылись. Микула видел вращающиеся на столбиках глаза чудовища и скрежещущие
под ними полусерповидные челюсти. Двигаясь, костец ритмично шипел: тсс, тсс,
тсс…
– Корин!
Корин не ответил, что-то шептал, не отрывая гематита от
раны. Микула подскочил, схватил его за плечо, оттащил от Висенны, подхватил
друидку на руки. Они побежали. Костец, не переставая шипеть, поднял лапы,
заскреб по камням хитиновым брюхом и резво пополз за ними следом. Микула понял,
что шансов у них нет.
Со стороны Мышьего Яра галопом мчался наездник в кожаной
куртке, в шлеме с бармицей из железных колец и поднятым над головой широким
мечом. На косматой морде горели маленькие глазки, блестели острые зубы.
С боевым кличем Кехль ринулся на костеца. Однако не успел он
напасть на чудовище, как жуткие клешни защелкнулись, схватили коня игольчатыми
клещами. Оборотец вылетел из седла, покатился по земле.
Костец без видимого усилия поднял коня клещами и насадил на
острый шип, торчащий в передней части туловища. Серповидные челюсти сомкнулись,
кровь животного хлынула на камни, из разорванного брюха вывалились на землю
исходящие паром внутренности.
Микула подбежал, поднял с земли оборотца, но тот отпихнул
его, схватил меч, завопил так, что заглушил предсмертный визг коня, и прыгнул
на костеца. С обезьяньей ловкостью проскользнул под костлявым локтем чудовища и
рубанул изо всей силы, прямо по сидящему на столбике глазу. Костец зашипел,
отпустил коня, раскинул лапы на стороны, захватил Кехля острыми шипами, поднял
с земли, откинул в сторону, на щебень. Кехль упал на камни, выпустив меч.
Костец проделал полуоборот, протянул клешни и ухватил его. Маленькое тельце
повисло в воздухе.
Микула яростно рявкнул, двумя прыжками подлетел к чудовищу,
размахнулся и рубанул топором по хитиновому панцирю. Корин, бросив Висенну, не
раздумывая, подскочил с другой стороны, меч, который он держал обеими руками, с
размаху вонзился в щель между панцирем и лапой. Нажимая грудью на рукоять,
Корин воткнул острие по самую корду. Микула ахнул и ударил еще раз, панцирь
треснул, вырвалась зеленая вонючая жидкость. Костец зашипел, отпустил оборотца,
поднял клещи. Корин уперся ногами в землю, ухватился за рукоять меча. Попытался
вытянуть. Не получилось.
– Микула! – крикнул он. – Назад!
Оба кинулись бежать, по-умному, в разные стороны. Кос-тец
растерялся, скребанул животом по камню и двинулся прямо на Висенну, которая,
свесив голову меж рук, пыталась подняться на четвереньки. Над ней,
быстро-быстро работая крылышками, повисла в воздухе пестрокрылая птица и
кричала, кричала, кричала…
Костец был близко.
Микула и Корин прыгнули одновременно, преграждая дорогу
чудовищу.
– Висенна!
– Госпожа!
Костец, не останавливаясь, растопырил лапищи.
