Прибыла также неумолчная орава низушков, из которых Геральт
знал только Даинти Бивервельта, фермера из Почечуева Лога, и – понаслышке – его
ворчливую супругу Гардению. Был в группе низушков один низушек, который
низушком не был, – известный предприниматель и купец Тельико Луннг-ревинк
Леторт из Новиграда, полиморфный допплер, скрывавшийся под внешностью низушка и
псевдонимом Дуду.
Явился барон Фрейксенет из Брокилона с женой, красавицей
дриадой Браэнн, и пятью дочками: Моренн, Цириллой, Моной, Эитнэ и Нюной. Моренн
выглядела лет на пятнадцать, а Нюна на пять. Все огненно-рыжие, хотя у
Фрейксене-та волосы были черные, а у Браэнн медово-золотые. Браэнн была уже не
на первом месяце беременности. Фрейксенет серьезно утверждал, что на сей-то
раз, несомненно, будет сын, а ватага его рыжих дриад переглядывалась и
хохотала, Браэнн же, чуточку улыбаясь, добавляла, что «сына» будут звать
Мелисса.
Прибыл однорукий Ярре, юный жрец и хроникер из Эл-ландера,
воспитанник Нэннеке. В принципе Ярре прибыл из-за Цири, которой здорово
симпатизировал, если не сказать больше. Цири же, казалось, совершенно не
обращала внимания на однорукого калеку и его неуклюжие ухаживания, что
повергало в отчаяние Нэннеке, симпатизирующую Ярре.
Перечень неожиданных гостей открывал князь Агловаль из
Бремервоорда, прибытие которого граничило с чудом, ибо князь и Геральт искренне
не переваривали друг друга. Еще удивительнее было то, что Агловаль явился с
супругой, сиреной Ш'ееназ. Ш'ееназ некогда ради князя пожертвовала своим рыбьим
хвостом в пользу двух невероятно красивых ног, но известна была в основном тем,
что никогда не удалялась от морского побережья, потому что суша вызывала у нее
страх.
Мало кто ожидал прибытия других коронованных особ, да никто
их и не приглашал. Несмотря на это, монархи прислали поздравительные адреса,
подарки, послов – либо все вместе взятое. При этом короли скорее всего
сговорились, поскольку послы ехали группой и по дороге успели подружиться.
Рыцарь Ив представлял короля Этайна, окружной голова Суливой – короля Вензлава,
сир Матольм – короля Сигизмунда, а сир Деверо – королеву Адду, бывшую упыриху.
Поездка, похоже, была веселой, ибо у Ива оказалась рассечена
губа, Суливой держал руку на перевязи, Матольм прихрамывал, а Деверо так
мучился с похмелья, что едва держался в седле.
Никто не приглашал золотого дракона Виллентретенмерта, ибо
никто не знал, во-первых, как его приглашать, и, во-вторых, где искать. К
всеобщему удивлению, дракон явился, разумеется, инкогнито, под видом и телом
рыцаря Борха и гербом «Три Галки». Там, где находился Лютик, ни о каком
инкогнито, само собой, не могло быть и речи, однако мало кто всерьез верил,
когда поэт указывал на курчавого рыцаря и утверждал, что это дракон.
Никто также не приглашал и не ожидал колоритной братии,
именовавшей себя «друзьями и сподвижниками» Лютика. В основном это были поэты,
музыканты и трубадуры, а как приложение к ним – акробат, профессиональный игрок
в кости, дрессировщица крокодилов и четыре живописные девочки, из которых три
очень смахивали на распутниц, а четвертая, которая на распутницу не смахивала,
таковой была несомненно. Группу дополняли два пророка (из них один – лже), один
резчик по мрамору, один светловолосый и вечно пьяный медиум женского полу и
один рябой гном, утверждавший, что его зовут Шуттенбах.
На магическом корабле-амфибии, напоминавшем помесь лебедя с
огромной подушкой, прибыли чародеи. Их было в четыре раза меньше, чем
приглашали, и в два раза больше, нежели реально ожидали, поскольку
«однополчане» Иеннифэр, как несла молва, не одобряли ее связь с мужчиной «вне
клана», к тому же ведьмаком. Часть магиков просто проигнорировала приглашение,
часть отговорилась недостатком времени и необходимостью присутствовать на
ежегодном всемирном симпозиуме чародеев, так что на борту «Гусака на воздушной
подушке», как назвал корабль далекий от лирики Крах ан Крайт, или «Лебедушки»,
как его же назвал далекий от техники Лютик, прибыли только Доррегарай из Воле и
Радклифф из Оксенфурта.
И была Трисс Меригольд с волосами цвета октябрьского
каштана.
Глава 6
– Ты пригласил Трисс Меригольд?
– Нет, – покрутил головой ведьмак, весьма довольный
тем, что мутация кровеносных сосудов не позволяет ему покраснеть. – Не я.
Подозреваю Лютика, хотя все они утверждают, что о свадьбе узнали из магических
кристаллов.
– Я не желаю видеть Трисс на моей свадьбе!
– Почему? Это же твоя подруга.
– Не делай из меня идиотки, ведьмак! Все знают, что ты с ней
спал.
– Неправда!
Иеннифэр опасно прищурила фиолетовые глаза:
– Правда!
– Неправда!
– Правда!
– Ну хорошо, – отвернулся он, – правда. И что с
того? Чародейка немного помолчала, поигрывая обсидиановой
звездой, пришпиленной к черной бархотке на шее…
– Ничего, – сказала она наконец. – Но я хотела,
чтобы ты признался. Никогда не пытайся лгать мне, Геральт. Никогда.
Глава 7
От стены шел запах мокрых камней и кислых сорняков, солнце
освещало бурую воду защитного рва, проявляла теплую зелень покрывавшей дно тины
и яркую желтизну плавающих по поверхности кувшинок.
Замок понемногу оживал. В западном крыле кто-то хлопнул
ставней и рассмеялся. Кто-то слабым голосом домогался капустного рассола. Один
из гостивших в Розроге коллег Лютика, невидимый, брился, напевая:
Кабы мне бы да женицца, Вот бы я бы был бы рад! Я бы,
значить, стал бы брицца Каждый день пять раз подряд!
Скрипнула дверь, во двор вышел Лютик, потягиваясь и
разглаживая физиономию.
– Как дела, жених? – проговорил он томным
голосом. – Если намерен смыться, то сейчас самое время.
– Ранняя ты пташка, Лютик.
– Я вообще не ложился, – промямлил поэт, присаживаясь
рядом с ведьмаком на каменную скамеечку и откидываясь на заросшую традесканцией
стену. – О боги, это была тяжкая ночь. Но ничего не поделаешь – не каждый
день женятся твои друзья. Надо было как-то это отметить.
– Свадебное пиршество – сегодня, – напомнил
Ге-ральт. – Выдержишь?
– Обижаешь, ведьмак!
Солнце грело, птицы верещали в кустах. От озера доносились
писки и плески. Моренн, Цирилла, Эитнэ, Мона и Нюна, рыжие дриады, дочери
Фрейксенета, купались, как обычно, голышом в обществе Трисс Меригольд и Фреи,
подружки Мышовура. Наверху, на полуразрушенных зубцах крепостной стены,
вырывали друг у друга из рук подзорную трубу королевские послы: рыцарь Ив,
Суливой, Матольм и Деверо.
– Хорошо хоть отмечали-то, Лютик?
